Свидания плюс ненависть равно любовь (ЛП)

В половине девятого о Джоне еще ничего не слышно. К десяти часам я чуть дыру на полу не протер — возможно, еще и швы на этих тесных брюках — когда наконец он не спеша входит в студию.

Разговаривая при этом по телефону.

В спортивных солнцезащитных очках и с кофе на вынос.

Хорошо, что Иви сейчас в гримерной Шеймуса пытается остудить его пыл.

— Какого хера, Джона? — говорю я, подходя к нему. Ткань брюк шуршит между ног с каждым шагом. Фш-фш-фш. — Рад, что зашел наконец.

Он смотрит на меня поверх линз очков.

— Остынь.

— Остынь, ага, — бормочу я себе под нос и, отвернувшись, провожу рукой по волосам. От такого движения швы моего пиджака протестуют. — Мы ради тебя перенесли съемку.

— Может, расслабишься? — уже с раздражением спрашивает он. — Мой помощник все подготовил, а с креативным директором детали фотосета я уже обсудил. Сейчас сам проверю свет, и начнем. В одиннадцать, кстати, как и договаривались. Так что свали с дороги.

Даже если бы мой брат явился сюда почти без оборудования, все вокруг сказали бы ему: «Никому не потакай». Еще в школе он умудрялся ругаться с каждым, кто поддразнивал его за фотографирование на каждом шагу. Сейчас же ему плевать на мнение других о себе; пока может зарабатывать деньги, все на пользу. Такое мне никогда не понять. Его помощник берет на себя весь удар, но Джона никак не хочет уложить в своей голове, что однажды кто-нибудь просто-напросто решит, что он больше не стоит таких хлопот. На данный момент персонал раздражен ожиданием, расстроенные актеры сидят по гримеркам, а редакторы бешено строчат в своих телефонах, потому что фотограф, которого я нанял для этой съемки, уже выбивается из графика, ну а Иви — помимо телефонных переговоров с потенциальными покупателями ее машины — еще с половины девятого всем своим видом показывает «А я что тебе говорила?»

Слава богу, я разместил утром это объявление. Потому что бешенство Иви — единственное, что еще держит меня на плаву.

На полпути к гримерной Джейми я слышу крик:

— Кто засунул изюм в печенье?!

Постучав в приоткрытую дверь, я заглядываю внутрь.

— У вас тут все в порядке?

С трудов сдерживая рвотные позывы и наклонившись над мусорной корзиной, стоит Джейми, а Элли гладит ее по спине.

— В печенье оказался изюм, — объясняет она, а потом снова поворачивается к Джейми.

— Дорогая, давай успокоимся, пока люди не начали болтать. Если мне снова придется делать тебе макияж, я рехнусь.

— Это печенье ведь из сегодняшней доставки? — спрашиваю я и беру одно, чтобы рассмотреть. — Мы же все проверили, и не помню ника… — я замолкаю и смотрю на печенье в своей руке. На его обратной стороне приклеены изюминки. Очень много изюминок. Утром ничего такого не было. Я разворачиваюсь в сторону двери. — Сейчас вернусь.

Отложив печенье, иду на выход.

— Элли, фотограф на месте. Можешь подготовить Джейми, чтобы уже начать? И мне жаль.

— Картер, это изюм, а не амфетамины. С ней все будет в порядке.

И киваю, сочувственно улыбаюсь Джейми и, выйдя в коридор, закрываю дверь в гримерную. Я закипаю.

Иви с Шеймусом и его помощником в его гримерке. Если я и сомневался, что это ее рук дело, то порозовевшие щеки и сверкающие глаза, едва она видит меня, выдают ее с потрохами.

— Простите, что прерываю, — рычу я, заглянув к ним. — Иви, мне нужно с тобой поговорить.

— Извини, Картер, у нас тут разговор, — отвечает она, но при этом смотрит в пол.

— Сожалею. Но это важно. Извините нас, ладно, парни? — с удивившим меня самого спокойствием взяв Иви за руку, я мягко веду ее по узкому коридору и захожу в микшерную, где почти пусто: несколько кабелей на полу, тусклая лампа дневного света в углу и оборудование у стен. Все это время мои брюки продолжают раздражающе шуршать.

— Что это за звук? — с улыбкой спрашивает Иви, но я ее игнорирую.

Мой рука, которой я держу ее ладонь, дрожит. Я невероятно взбешен.

Взбешен и… возбужден. Очень сильно. А поганые брюки такие узкие.

— Ты просто невозможная.

— Какого черта ты делаешь? — говорит она. — Через пару минут будет проба студийного света.

Дверь за нами захлопывается, заперев нас в круге тусклого света, и Иви выдергивает руку из моей хватки.

— У нас нет на это времени.

— Пять паршивых минут, чтобы поговорить, мы найдем.

— Ну, давай. Говори.

— Значит, так теперь будет? Будем продолжать рвать друг друга на куски?

— Ой, прошу прощения, — уперев руки в боки, говорит она. — Не могу расслышать твой детский лепет сквозь шум семидесяти пяти звонков от людей, желающих купить мою несуществующую Теслу.

— Подсунул ли я тебе автозагар в крем для рук в отместку за кофе? — начинаю я. — Да. Сожалею ли я? Черта с два. До сих пор помню твой злой вопль.

Иви с задиристым видом подходит ко мне ближе.

— Нелегко тебе, наверное, всем угождать. Как это, наверное, удручает, — зависеть от мнения всех и вся.

— Новый для тебя опыт, да? — наклонившись ниже, интересуюсь я. — Беспокоиться о мнении других?

— Просто мне не нужно быть ничьим лучшим другом, чтобы заполучить эту работу.

— Или вообще — хоть чьим-нибудь.