Свидания со злодеем (СИ)

— Единственный способ оставить тебя в живых — сделать так, чтобы твоим словам никто не поверил. Чтобы их посчитали бреднями и ложью. Это можно сделать разными способами. Например, обвинить в колдовстве тебя. Выпустить в людное место и сделать так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что это ты вошла в дом благочестивого и магобоязненного семейства с колдовством и попыталась меня подставить. Знаешь, что случится тогда, Теана?

Я с шумом сглотнула. Погибнуть как ведьма, по обвинению в магии, которая всегда вызывала отвращение, с которой я страстно мечтала покончить, было бы больно.

Габриэл, кажется, подпитывался моими страхом и отчаянием. Его глаза возбужденно блестели, а губ то и дело касалась легкая усмешка. В нем даже сейчас была темная притягательная красота.

— По глазам вижу, этот вариант тебе не по душе. Именно поэтому я и принес зелье.

— Зелье?

— Моя личная разработка. Оно подавляет волю. Я сварил его вчера, предполагая, что ты можешь… отреагировать на откровения Генри не совсем так, как нам бы хотелось. Похоже, ты застала меня в тот момент, когда надо было добавить кровь. Но это уже неважно. Зелье подавит твою волю, сделает тебя зависимой от моих приказов и на двадцать четыре часа превратит в послушную марионетку. Затем я прикажу тебе сделать что-нибудь… неадекватное — вроде того, как раздеться на дворцовой площади или кидаться на прохожих в приступе безумства. Выкрикивать абсурдные обвинения, объявить короля колдуном. После этого твоим словам обо мне, особенно когда я, как благородный и скорбящий о трагично завершившемся браке племянника, оплачу твое лечение в одном из лучших душевных госпиталей, никто не поверит. Я сохраню свою тайну, а ты…

Он пожал плечами.

— Отделаешься парой лет в заведении для душевно больных. Если будешь хорошей девочкой, не станешь упрямиться и сыграешь нужную роль после того, как действие зелья закончится — выйдешь из лечебницы такой же, какой была до знакомства с Генри. Нищей, с забитой идиотскими идеями головой. Разве что уже не такой наивной.

Я медленно отступала, качая головой. В ней не укладывалось, что такое зелье вообще могло существовать. Что есть сила, способная лишить меня воли и сделать куклой, в которую будет с упоением играть кукловод. Я отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. Габриэл терпеливо ждал, а затем, спустя бесконечно долгую минуту, продолжил:

— Если же после выхода ты продолжишь настаивать на том, что я имею какое-то отношение к колдовству, то… что ж, душевно больные люди часто совершают опасные поступки. В том числе и для самих себя. Со своей стороны могу пообещать, что наша семья похоронит тебя как полагается. Как жену, пусть и несостоявшуюся, Генри Гримвелла.

— Катись в ад! — рыкнула я.

Теперь я знала, что чувствует зверь, загнанный в угол.

— Теана… — Габриэл покачал головой. — Я не хочу убивать тебя. Это единственный способ сохранить твою жизнь и мою семью.

Когда он приблизился, его зрачки были настолько расширены, что глаза казались бесконечно черными, как сама ночь.

— Я пожертвовал очень многим, чтобы защитить их. Ты даже не представляешь, через что я прошел, Теана. Я не хочу тебя убивать, но не задумываясь сделаю это, если ты будешь упрямиться.

— Я хочу поговорить с Генри! Я хочу его увидеть!

— Он не хочет с тобой говорить. Ты предала его.

Я горько усмехнулась.

— А он меня нет? Он знал, что случилось с мамой и папой, но все равно привел меня в этот дом… к тебе… и оставил меня одну на свадьбе и после.

— Ваш союз был обречен. Я совершил ошибку, разрешив его. Нужно было пресечь все на корню.

Габриэл поднял серебряный флакон к моему лицу.

— Решайся, Теана. Это единственный способ. Лучше заплатить несколькими годами жизни, чем ею всей.

Я словно оцепенела. Завороженная взглядом темных глаз, вжималась в холодную стену, судорожно удерживая покрывало на груди. Его полы давно упали к ногам, и я чувствовала себя ужасно уязвимой. Касающаяся стены кожа на спине покрылась мурашками.

К моим губам прижалось теплое горлышко флакона. Габриэл стоял очень близко, я ощущала тепло его тела и грубые жесткие пальцы на шее, вынуждающие запрокинуть голову.

— Пей… — бархатистый шепот ворвался в голову и навеки поселился в воспоминаниях, которые — я была уверена — еще не раз станут ночными кошмарами. — Пей, Теана…

Терпкая, немного пряная жидкость потекла в горло. Я сжалась, пытаясь уклониться от глотка, все еще надеясь на чудо, но Габриэл не собирался меня отпускать, и воздух в один момент просто закончился. Я закашлялась, пищевод обожгло горячим зельем.

— Вот и молодец, — все тем же бархатистым голосом произнес Габриэл.

Его грудь тяжело вздымалась.

— Несколько минут — и ты моя. На двадцать четыре часа принадлежишь мне.

Облизнув губы, я закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям в теле. Сначала почти ничего не изменилось, но потом будто стало спокойнее. Сердце перестало бешено стучать, выпрыгивая из груди. Чего нельзя было сказать о Габриэле: моя рука лежала на его груди (а ведь я даже не заметила, как попыталась его оттолкнуть) и я чувствовала частые сильные удары его сердца.