Свидетель

Хорошо бы не подавиться. Но Тая была голодна, поэтому, проглотив досадливую обиду, принялась за еду. Она больше не смотрела на мужчину. Сейчас главное — покушать.

Всё, что приготовил Дарен, оказалось не просто сытным и пригодным для приема, но и очень вкусным. Каша не переварена, достаточно посолена, тостеры прожарены до хрустящей корочки, масло с джемом на них ложилось идеально. В голову Таи закралась мысль, что он использовал не синтетические, а натуральные продукты.

Завтракали они молча.

Тая как раз допивала морковный сок, когда услышала:

— И как жить будем, Тая?

Вопрос не просто удивил её.

Шокировал.

Он прозвучал одновременно буднично и очень интимно.

Ей снова пришлось посмотреть на Дарена, и она мысленно поблагодарила его за то, что, видимо, он вернул себе контроль. Его синие глаза больше не напоминали грозовое небо. Напротив. Они теперь ассоциировались у Таи с непогодой, что бушевала за стенами этого теплого дома.

— Жить?

А что она могла ещё сказать?

Тая помнила, что Дарен не любил, когда его вопросы оставались без ответа. Несколько раз она сталкивалась с подобным в прошлой жизни. Ей запомнился один случай, когда они прогуливались по парку.

…Тая была озадачена и напугана внезапным приездом сыновей Аарона, поэтому шла, поглощенная неприятными ожиданиями, и пропустила несколько вопросов Дарена. Если в первом случае он никак не отреагировал, то при игнорировании второго, остановился, взял её за плечи, развернул к себе и очень строго сказал:

— Тая, я с тобой разговариваю. Будь любезна реагировать.

Тогда Тая немного испугалась, потому что никогда не сталкивалась с подобным обращением от Дарена, оно ей напомнило семью Аарона, а всё, что связано с ним и его сыновьями, вызывало у неё стойкое отторжение. И как защитная реакция Тая разозлилась.

— Я задумалась, Кистан. А ты… Разве я заслужила подобный тон?

Горло обожгла горечь, и Тая, аккуратно сбросив руки молодого человека, развернулась, намереваясь уйти.

Куда там.

Дарен быстро схватил её за предплечье.

— Я тебя не отпускал, Тая.

Тогда она впервые пожалела, что не может порвать с ним. Уйти, чтобы больше никогда не встречаться.

Полчаса спустя, она сидела в его бетокаре, замкнувшись ещё сильнее, дрожащая, пытающаяся взять себя в руки, а он целовал её щеки и просил прощение за то, что напугал.

Она вцепилась пальцами в кожаную обивку кара и молчала.

— Тая… Тая… Девочка моя… Ну, что ты… Что… Испугалась, маленькая, да? Прости меня, военного чурбана. Забылся. Маленькая, ну, что ты сжимаешься, что… Перестань, прошу…

А Тая сидела, подставляла своё лицо под поцелуи и думала о том, что все военные одинаково деспотичны и жестоки…

Вынырнув из прошлого, Тая аккуратно поставила пустой стакан на стол. После чего положила руки на его поверхность.

— Да. Чему ты удивляешься? Ты же понимаешь, что мы с тобой заперты тут. И будем вынуждены сосуществовать бок о бок некоторое время.

— Как ты скажешь, так и будем. Мне нечего тебе предложить, Дарен.

Он откинулся на спинку стула и скрестил руки.

— Ты уверена?

Она медленно кивнула.

— А что у меня есть? Тело… Так ты на него и так уже заявил права. Остальное… Ни денег, ни положения, ни дома.

— Есть информация.

— Какая?

Она догадывалась, о чем может пойти речь.

— Я хочу знать, что произошло три года назад. Твою версию.

Тая оказалась права.

— Сейчас рассказывать?

— А чего тянуть.

Взгляд — жесткий.

Нет — жестокий.

Тот самый, который Тая ненавидела в мужчинах.

И который постоянно видела, ощущала на себе.