Свидетель

— Потому что ты был военным.

Он готовился услышать что угодно.

Но не это.

— Тая, причем тут моя профессия?

— Притом, что Аарон и его сыновья… Они же тоже военные. Я росла в их доме. И видела беспредел, что они творили. Знала многое, что не положено знать маленькой девочке. И во мне невольно засело убеждение, что все военные — зло. Что нет среди вас… среди них порядочных людей и…

Она замолчала, втянула голову в плечи.

К нему не повернулась.

Решила, что за своё признание её по головке не погладят.

А Дарену отчаянно захотелось подойти и обнять её. Прижать к себе. Поцеловать в затылок.

Что… что он в прошлом делал не так, что этой малышке не удалось в нем распознать защитника… мужчину, на которого можно и нужно положиться… что не обидит, не ударит… не изнасилует… не заставит плакать кровавыми слезами… что…

— Ты глубоко заблуждаешься, Тая. Среди военных, наоборот, много порядочных людей. Твои бывшие родственники как раз исключение.

Тая неопределенно пожала плечами.

— Не знаю… Тот же маршал… Он подставил меня, отправляя к тебе.

Вот с этим не поспоришь.

— Они выбирали между тобой и мной. Я оказался для них важнее, — немного грубовато бросил Дарен, сжимая под столом кулаки.

Как он не пытался говорить с Таей отстраненно, эмоции всё же не удавалось контролировать. Какую бы тему не завели — всё скатывалось к одному.

К прошлому. Где был он ослеплен своей жаждой получить Таисию в единоличное пользование и ни хрена не замечал ни своего давления на неё, ни давления других.

К настоящему. Где Тая боялась собственной тени, жила с неразорванной привязкой, мучилась кошмарами и смотрела на него из-под опущенных ресничек, улыбалась сквозь слезы и пряталась.

Она один раз улыбнулась искренне. Когда пыталась познакомиться с хозяином дома, не зная, кто он на самом деле.

Больше — нет.

Не заслужил, видимо.

— Да, я знаю. Они бы хотели тебя, наверное, вернуть.

Она закончила мыть посуду и теперь вытирала её, чуть повернувшись к нему. Ставить посуду в ящик, не поворачиваясь, будет проблематично.

Таисия после обеда немного разрумянилась, что несомненно добавляло ей очарования.

На мгновение у Дарена созрела иллюзия, что они — счастливая семейная пара. Его женщина накормила вкусным обедом, хлопочет на кухне. А он за ней наблюдает. Любуется. Наслаждается одним её присутствием. Запахом. Её тихим голосом. Улыбкой.

Отсутствие улыбки и разбило иллюзию.

Не жена она ему.

И он ей…

Мужчина, что не смог когда-то завоевать, влюбить. Не смог сделать так, чтобы дышала им. Восхищалась. Доверяла.

В горле скопилась горечь.

— Я не вернусь, — жестко бросил он.

Его служба в Комитете — вопрос закрытый. Пока он вообще не планировал возвращаться на большую землю. Если когда-то и рассмотрит этот вопрос вновь, то, однозначно, придет к отцу и начнет заниматься семейным бизнесом. Только так.

Люди, что предали его и с улыбкой на губах открыто наслаждались его болью во время пыток, не заслуживают более его доверия и уважения. Информацию, что скинул им ублюдок Аэрд, они даже не удосужились основательно проверить. На хрена, когда можно пустить под расход зарвавшегося, как они считали, отпрыска Мозарри, и получить повышение. А как же! Раскрыт мировой заговор! А то, что доказательства сшиты белыми нитками и трещат по швам — второстепенно! Главное — поднять шумиху.

Те, кто пытали его, выведывая от него детали сотрудничества с враждебными расами, рассчитывали, что он рано или поздно сдастся и подпишет все документы, что они подготовили для его разоблачения. Они уже грезили о новых звездах на подшиве. И… обломались. Кровь избранных сработала безупречно. С Дарена едва ли кожу не сдирали, но он молчал. Ни слова не сказал.

Разобрались.

Да, всё выяснили.

Требовалось-то всего пара-тройка дней.

Но приказ был отдан.

И Дарен о нем знал.

Значит, не так уж он был важен своему государству, раз поспешили.

Всё в прошлом. Ни к чему вспоминать. Ему необходимо было пройти эту школу жизни, чтобы многое понять, переосмыслить. Взять тайм-аут.

Дарен знал — в империи отца, нет, в империи семейства Мозарри его ждет место. Всегда. И рано или поздно, он его займет. Поэтому ни о каком возвращении на службу в военный Комитет более речь не шла.

Маршалы решили с ним примириться, и только. Иметь в недругах наследника Мозарри — невыгодное дело.

Противнее всего то, что в игру вмешали Таисию. Снова.

Как же это низко — с помощью беззащитной, потрепанной судьбой девушки решать свои проблемы. Отвратительно и гнусно.

Отец воспитывал Дарена в уважении к женщинам. Внушал ему мысль, что они слабые, беззащитные. Они должны их оберегать, защищать, те в свою очередь дарить любовь, семейную ласку и быть полностью покорны воле мужчины. Всё просто. Так казалось Дарену три года назад. И ему, дураку, невдомёк было, почему Тая отводит взгляд и часто зажимается.

Нет, чтобы говорить чаще. Улыбаться ей, позволить узнать его больше. Он вел себя, как и большинство… военных — напором, считая, что уже одним своим вниманием, ухаживанием одаривает девушку, и та должна быть априори счастливой.

А вон как оно вышло…

Его самоуверенность и форма сыграли против него.