Свидетель

Если в начале отношений Дарен делал всё, чтобы им было вместе комфортно, позволял себе относительно целомудренные прикосновения и держание за руку, то очень быстро пришли пугающие изменения. Он мог позвонить среди ночи и, если она не отвечала, что бывало часто, потому что она предпочитала спать в тишине, боясь проспать как бы случайный приход братцев с их глумливым «перепутали двери», и поэтому ставила все приборы связи на «беззвучный». Дарен истолковывал иначе и открыто бесновался, едва ли не обвиняя её в измене и то, что она ночи проводит не дома, а не пойми где.

Сначала Тая даже не оправдывалась. Пусть думает, что хочет. Если надо — ему не составит труда проверить, где она бывает. И девушка упустила момент, когда одержимая ревность Кистана переросла в нечто большее, вышла за допустимые рамки. Его поцелуи обжигали, едва ли не терзая губы, ласки становились требовательнее.

Сцены ревности ужаснее.

Он начал пугать Таисию.

Она робко намекала, говорила, что зря он так реагирует. Просила не кричать на неё и не требовать детального отчета.

Куда там. Он её не слышал.

Она пыталась поговорить с ним.

— Так нельзя, Кистан.

— Что нельзя, маленькая?

— Твоя ревность… постоянный допрос… контроль…

— И что?! Ты — моя! Слышишь, моя!

— Ещё нет… Ай! Ты делаешь мне больно!

Он тряханул её за плечи.

— Даже в мыслях не держи, что ты не моя, Таисия!!! — он рычал и не замечал этого. — Поняла меня?! Отвечай, поняла!!!

Бесполезно. В тот вечер он перешел рамки дозволенного. Кричал на неё, сверкая глазами, в которых пылал огонь.

Тая смотрела на него и понимала — не может она ему довериться. Никак не может. Если сейчас, когда он фактически ещё не имел над ней права, он ведет себя деспотично, что будет потом… Если просто на мгновение предположить, что она наберется храбрости, найдет безопасную зону для разговора и расскажет ему о заговоре, что будет потом? Он разозлится. На неё тоже, что скрывала, что пошла на сговор, что не открылась сразу. Может, даже ударит. И это будет лучшим вариантом. А если он её привлечет к ответственности вместе с Аароном и его сыновьями? Если на мгновение предположить такой исход? Она слышала про девушек, что побывали под стражей, про осужденных. Они навсегда теряли себя. С ними могли делать, что угодно и кто угодно. Они переставали быть полноценными гражданками общества. Исходом такого поворота могла стать безграничная власть Дарена над ней. Скажет: «Будешь моей шлюхой». И всё, ничего она уже поделать не сможет.

Будет…

Прокручивала Таи и другой вариант, более оптимистичный. Предположить, что Дарен ей поверит и всё сделает, чтобы обезопасить её, зароет предателей, её сделает женой. Какая жизнь её ждет? Аарон с его тотальным контролем над мамой ей на тот момент казался, по сравнению с Дареном, в этом отношении нерадивым ребенком. А если Дарен будет бить её?

«Порой жен надо воспитывать». Его слова. Воспитывать как? Кулаком, кнутом? Как?

У Таи шла голова кругом. Его ревность стала краеугольным камнем в её отношении к нему. Она тянулась к Кистану, ей отчаянно хотелось быть с ним, открыться ему.

Потом она видела его злые глаза, чувствовала, как его пальцы сталью сжимают её плечи, оставляя синяки, ощущала, как его губы набрасываются на её, терзая, подчиняя, и ей хотелось бежать.

Тая сорвалась. Единожды. Прилетела домой и с ней случилась истерика. Она плакала, что больше никогда с ним не будем встречаться, что она не желает его видеть. Всё решил Аарон. Подошел и ударил её в плечо. Потом в живот. Ещё раз по корпусу и ещё… Чтобы скрыть следы избиения, отправил их с мамой, а по приезду Дарен вел себя иначе. Возможно, как тешила себя Тая, испугался, что может её потерять. Только… она для себя всё решила. Не сможет она быть с человеком, который может поднять на неё руку. Ревность — она злая, ядовитая. Она разрушает чувства, превращая их в агрессию.

Ударит один раз, повинится, попросит прощения, искренне веря, что подобное больше не повторится.

А потом очередная вспышка ревности, ярости и всё повторится вновь.

С того случая Тая маниакально следила, чтобы всегда быть на связи и ничем не злить Кистана. Улыбалась, отвечала на поцелуи и… влюблялась, беззвучно плача ночами в подушку, вгрызаясь в неё зубами, едва ли не воя от внутренней боли.

Не быть им вместе. Никогда. Не для неё он.

Ей бы помягче… И не военного с их авторитарными замашками.

Знала бы Тая, что станет женой Аэрда, поступила бы иначе?

Однозначно — да.

Лучше терпеть диктатуру от человека, которого любишь или которого когда-то любила, чем испытывать уже физическую боль от ублюдка, что сломал жизнь тебе, повинен в смерти мамы и продолжает плести интриги, как паук.

Стоило вспомнить жизнь с Аэрдом, как к горлу подкатила тошнота.