Свидетель

Тая всегда была слабой, поэтому ей и пользовались. Была бы чуть смелее, расставила бы нужные акценты в отношениях с Кистаном, где хитростью, где лаской, и всё было бы иначе.

После его ареста её трясло несколько недель. Все дни в каком-то липком тумане. Допросы, угрозы Аарона и бесконечное чувство вины. А ещё разрывающая сердце тоска. Казалось, Тая умирала, медленно и каждодневно. Даже порывалась в Комитет, чтобы во всем признаться, повиниться. Её пасли, заперли и не выпускали.

Потом и вовсе выдали замуж.

И всё.

Она окончательно умерла под жестокими руками Аэрда.

Он бесился и сатанел от её холодности.

«Всё равно ты будешь умолять меня о ласках… будешь, тварь, в ногах ползать, пятки мне целовать… Не веришь?!» И заносил руку для удара.

Лишь однажды он ослабил контроль, и Тае удалось сбежать. Дальше снова было, как во сне. Его арест, её вступление в программу по защите свидетелей.

Она не желала вспоминать годы замужества. Желала навсегда вытравить их из памяти и, если есть процедура «очищения», она готова её пройти. У других были разные мечты, у неё — спокойно спать. Без кошмарных снов.

Сегодня ночью она спала хорошо… Благодаря привязке или от того, что рядом спал Дарен? Или всё вместе?

Всё-таки она стала его. Неожиданно. И так… желанно.

Тая до последнего отказывалась признаваться, что отчаянно хотела их воссоединения. Несмотря ни на что… Только кому она была нужна после замужества, да с таким довеском, как непереносимость физической близости? Ни один мужчина не будет с ней ласков и заботлив, не отвечай она взаимностью.

Поэтому она и не смела надеяться.

Тем более получить прощение от Дарена.

Не важно, что её заставили его предать. Предательство ничто не оправдывает.

А он простил.

Взял и простил.

Тае до сих пор не верилось.

Тот мужчина, про которого она думала гадкие вещи, мысленно называлась деспотом, от чьего взгляда всё равно млела и тайно мечтала его хотя бы немного изменить, сделать мягче. Показать, что её не надо ревновать и в чем-то подозревать.

Что она — его…

Годы сделали это вместо него.

Дарен выбрал жизнь отшельника, и она видела — ему подобная жизнь нравится. Ему комфортно самому с собой. Он не испытывал потребности в общении с кем-то. Тут тоже было чему удивиться. В прошлой жизни он производил впечатление карьериста. Много говорил о работе, жил в центральном офисе. Постоянные командировки, срывался даже со встреч с Таисией. Она уважала его выбор и стремление быть лучшим. И… помогла обрести статус изгоя.

Поэтому для неё и оказалось полной неожиданностью изоляция Дарена. Светская жизнь оставлена за белым пологом.

Ещё её очень интересовало, куда подевались старые тату. Новые, понятное дело, набил. А старые… О том, что их могли уничтожить во время «допроса с пристрастием», даже думать было страшно. Но, видимо, так и было.

Тем сильнее недоумение вызывала щедрость Дарена. Его способность забыть и простить, отказаться от мести. Принять её — Таисию.

То, что между ними произошло вчера, ей ещё предстоит понять. Осознать. Принять.

Тая покачала головой.

Всевышний… спасибо.

Не сразу, но она станет счастливой. Откроется для Дарена. И будет каждый день благодарить его за то, что он оказался куда смелее и щедрее её.

Тая подошла к спальне Дарена и нажала на панель. Двери плавно разъехались в стороны. Поглощенная собственными радушными мыслями, она не сразу уловила знакомый приторный запах.

Через секунду было поздно.

— Здравствуй, женушка моя… бывшая.

Аэрд метнулся к ней и зажал рот рукой, чтобы она не закричала.

Тая и не смогла бы. На неё нашло оцепенение, как бывало всегда, когда ублюдок оказывался рядом. Тем более, прижимал её к себе. Память тела одна из самых крепких и долгоживущих. Её тело помнило все издевательства, всю боль, омерзение. Как Таю тошнило после его ласк, часто выворачивало наизнанку, отчего он бесился. И брал более ожесточеннее, злее.

Тая замерла, закрыла глаза и глубоко задышала носом, рот был закрыт.

Как он проник в дом? Вместе с Маршалами? Он с ними заодно? Или следом шёл?

Всевышний, одни вопросы и пока все без ответа.

— Какая вкусная… Я и забыл, какая ты ладная да сладкая.

Мерзкий, липкий язык прошелся по обнаженной шее Таисии, вызывая знакомые мурашки.

…Дыши, Тая, дыши… Дарен скоро придет… Он знает, где ты… Он непременно придет…

Вера в своего мужчину позволила Таисии сохранить рассудок.

Это было абсолютно новое чувство, ранее никогда не испытанное. Оно шло изнутри и не вызывало и толики сомнения. Ни капли колебания. Дарен рядом, и он никому не даст её в обиду, прокатилось по венам Таисии, даруя силу.

Продержаться.

Не сдаваться.

Не прогнуться.

Страх никуда не делся, притупился.

Ладонь, зажимающая рот, скользнула на шею.

— Думала, тварь, я тебя не найду… Найду… везде, куда бы ты от меня не улетела, потому что ты…

Он не договорил, резко, шумно начал внюхиваться, словно был не человеком, а диким зверем. Хотя нет, тут она вновь погорячилась. Он не достоин называться и зверем, потому что любой зверь оберегает и нежно относится к своей самке. Этот же рвал, уничтожал, пытался сломить.

— ТЫ!!!