Свидетель

Тая задрожала и, чтобы скрыть нервозность, потянулась за мочалкой. Мыться в ванне Дарен так же предпочитал по старинке. Она щедро налила душистого, терпкого жидкого мыла и дотронулась мочалкой до груди Дарена, не глядя ему в лицо.

— С того момента, как я переступила порог твоего дома на Дизоле, градус наших отношений и разговоров повышен. Я чувствовала себя предательницей, ты — жаждал справедливой мести. И какой же для меня был шок, когда ты от неё отказался.

— Я взял тебя против воли в первую ночь.

Тая покачала головой и двинулась с мочалкой к мужскому животу.

— Было неприятно, но терпимо, — мышцы живота Дарена дернулись, а с губ сорвалось приглушенное рычание. Тая интуитивно подалась назад и всё же посмотрела ему в лицо.

И едва не задохнулась, увидев на нем раскаяние.

— Дарен…

— Мне очень жаль. Если бы ты только знала, как я сожалею. Зная, что тебе пришлось пережить, я причинил тебе боль.

Рука девушки перестала двигаться.

— Главное, чтобы ты не причинял мне её в будущем.

Она сама не верила себе — она могла произнести нечто подобное! Она вела диалог с Дареном на равных. Они фактически обсуждали ИХ совместное будущее.

— Я люблю тебя, Тая, и клянусь, что никогда по доброй воле не сделаю тебе больно.

* * *

Семь месяцев спустя…

— Ты их видел?

— Конечно, видел!

— Я тоже! Тоже!

Таисия захлопала от восторга в ладони и снова, взяв у Дарена киротост, поднесла его к глазам и устремила взор к горам.

— Дарен, они уходят в горы.

— Вижу.

— О, точно. Я всё время забываю, что твоё зрение намного острее моего. Их двое или трое? Я никак не могу рассмотреть.

— Двое взрослых особей и детеныш.

— Детеныш… какая прелесть…

— Это ты прелесть, маленькая.

Таисия фыркнула, забавно сморщив носик, и Дарен, как всегда, «подвис» любуясь ей.

Зима отступила, ушла, чтобы вернуться уже через пару тройку месяцев. На Дизоле весна и лето короткие, осени тоже фактически нет. Эти времена года и не ощущаешь, лишь летом солнце поднимается над горами, и даже кое-где появляются проталины с серой землей.

Дарена волновал комфорт пребывания Таи на Дизоле. Он вчитывался в её эмоции и мимику, но ни разу не ощущал и не видел, чтобы девушке было тоскливо, и чтобы она рвалась в большой мир. После того, как мертвая зона закончилась, и возобновилась связь, они весело проводили время, заказывая Таисии одежду. Она — для повседневной жизни, он — для ночной.

— Я это не надену, — Тая качала головой при виде очередной развратной шелковой комбинации. А у самой глазки уже горели от предвкушения.

— А если я попрошу, — отвечал он ей охрипшим голосом, уже представляя, как будет снимать с неё белье. Или оставит на ней.

Естественно, она надевала всё, что он ей покупал. Каждую ночь. Потому что ей самой это нравилось.

Жизнь становилась комфортнее.

Постепенно они учились доверять друг другу и разговаривать. Самым сложным оставалось их совместное прошлое, где один давил, вторая принимала это давление, ибо не могла иначе.

— Ты мне нравился… Очень, но…

Её признания резали без ножа, вскрывали старые нарывы. Он слушал молча, не перебивал, лишь раз за разом медленно наслаждался болью в сердце, потому что заслужил её.

Тая открывалась постепенно, становилась с каждым днем ближе и ближе. Уже не стеснялась первой проявлять инициативу и с готовностью откликалась на его ласки.

Настоящим сюрпризом для него стало её увлечение ибрасами.

— Расскажи всё, что о них знаешь.

Выслушав его, она сама начала исследование. Копалась в литературе, выуживала толики информации о них и с готовностью делилась своими соображениями.

— Из тебя бы получился неплохой исследователь. Тебя надо познакомить с моим кузеном — Борисом.

— Познакомь.

Одно единственное слово, а в нем снова всколыхнулась темнота. Ревность привычно выпустила когти.

Но Дарен уже знал, как с ней бороться. Прижать к себе покрепче Таю и почувствовать отклик в её теле.

— Я ревновать буду, — пробормотал он, уткнувшись ей в затылок.

— Не стоит, мы будем говорить только об ибрисах.

— Обещаешь?

— Хорошо, не только об ибрисах.

Он наигранно возмущенно зарычал.

— И о тебе тоже.

— Обо мне?

— Конечно, надо же мне узнать, каким шалопаем ты был в детстве.

— Эээ! Я не был шалопаем! Я был серьезным мальчиком.

— Вот-вот, я и узнаю.

И тут Дарена накрыло — она подтрунивала над ним. Шутила!

За это он готов был согласиться на что угодно. Её смех, её беззаботное настроение, её улыбка. Знать, что она счастлива рядом с ним.

Она могла часами наблюдать за ибрасами. Что удивительно, те, вероятно, приняв их за своих, дав молчаливое согласие на проживание на Дизоле, начали появляться куда как чаще. Даже летом, когда сугробы измельчали, они двигались, не скрываясь.

Вот как сегодня.

Тая едва не пищала от восторга, наблюдая за ними.

— Ты только посмотри, какие они красивые, Дарен!

— Не могу с тобой не согласиться.

Ибрасы впечатляли даже его. Сильные, гордые, одинокие. Он не сомневался, что им ещё предстоит познакомиться ближе. Возможно, в предстоящую зиму.

Дарен обнял Таю со спины, притягивая её к себе.