Свидетель Мертвых

Даже мой лучший шелковый сюртук выглядел в «Шолави» потрепанным. Я шел между столиками, высматривая покровителей мин Шелсин. Посетители хмурились, подергивали ушами, но никто не обращался ко мне с требованием сказать, что мне здесь нужно, не звал персонал, чтобы меня вышвырнуть. Наконец, за столиком в углу зала на первом этаже я заметил Бораву Корешара. Он играл в бокх с пожилым эльфом, пальцы которого были унизаны золотыми перстнями с изумрудами.

Я видел, что игра почти окончена (причем осмер Корешар проигрывал); найдя свободный столик, я сел и стал ждать.

Подошла официантка с белоснежными волосами и улыбнулась так, словно в эту чайную ежедневно заходили прелаты в поношенных сюртуках. Когда я сказал, что жду осмера Корешара, ее уши опустились, но она не ушла.

– Как вам будет угодно, отала, – сказала официантка. – Вам принести что-нибудь?

– Нет, благодарю вас, – отказался я. Она улыбнулась, поклонилась и отошла к соседнему столику, спросить, не нужно ли добавить кипятку.

Я прождал не больше четверти часа, прежде чем осмер Корешар с невеселым смехом опрокинул стаканчик для игральных костей и вынужден был признать свое поражение.

Мне было любопытно, даст ли аристократ понять, что заметил меня; но обменявшись парой коротких фраз со своим партнером по игре, он поднялся, подошел ко мне и представился:

– Я Борава Корешар.

– Меня зовут Тара Келехар, – сказал я, вставая, – я Свидетель Мертвых и провожу расследование гибели мин Арвене’ан Шелсин.

Его уши опустились, однако он не обратился в бегство.

– Чем я могу вам помочь?

– Насколько мне известно, вы последний, кто видел ее живой, – сказал я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Он явно был потрясен – распахнул глаза и непроизвольно прижал уши к голове. Но мгновение спустя он вздернул подбородок и сказал:

– Уверяю вас, я ее не убивал.

– Я не обвиняю вас в убийстве, – заметил я. – Но мне нужно знать все, что вы можете сообщить о том вечере. Садитесь, пожалуйста.

Он упал на стул с таким видом, словно был благодарен мне за это любезное предложение, потом пробормотал:

– Мы… сначала мы поехали… Вам нужны все подробности?

– Да, – кивнул я.

– Сначала мы поехали в ее пансион; я ждал в карете, пока она переодевалась. Мы всегда так делали; мин Шелсин никогда не выходила по вечерам в том же платье, в котором репетировала.

Я подумал, что дело обстояло, скорее всего, наоборот: она не могла надевать в Оперу платья, которые воровала, чтобы носить в свободные вечера. Но я промолчал.

Осмер Корешар продолжал:

– Надо отдать ей должное: переодевалась она очень быстро. Говорила, что научилась этому в театре, ведь там приходится менять костюмы в ужасающей спешке. Когда она вернулась – на ней было зеленое бархатное платье с вышитыми манжетами, – мы поехали ужинать в «Харамани». Она была такой, как всегда. После ужина мы отправились в «Бонаши».

Это уже было кое-что. «Бонаши» был ближайшим игорным домом к чайной «Пес лодочника» – по крайней мере, ближайшим из тех, в которые отправилась бы мин Шелсин.

– Сколько времени вы провели там?

– Я оставался там до полуночи. Не знаю насчет мин Шелсин. Я потерял ее из виду.

– Такое часто случалось?

Он неловко пожал плечами.

– В «Бонаши» я играю в пакх’палар, и мое внимание сосредоточено на партии. Иначе нельзя. Обычно Арвене’ан оставалась со мной до окончания игры, но иногда уходила. Это зависело от того, успешно ли играла она.

– Значит, вы не удивились?

– Нет. Я поискал ее и, не найдя, поехал домой.

– Но ведь было слишком рано? – Я знал, что игорные дома вроде «Бонаши» открыты до рассвета.

Его щеки порозовели.

– Я страдаю мигренями, и у меня начинает сильно болеть голова, если я засиживаюсь допоздна. Я всегда уезжаю домой в полночь.

Я подумал, что по этой причине он являлся идеальным спутником для молодой женщины, у которой было назначено позднее свидание в районе Джеймела, в чайной «Пес лодочника». Он не заметил ее ухода, и она знала, что покровитель не станет слишком старательно ее искать.

– Вы видели в казино кого-то из знакомых? Кого-то, кто мог бы заметить, когда она ушла и куда отправилась?

Корешар задумался.

– Я помню, что Данила Убеджар там был. Она бы с ним заговорила, если бы увидела его. Однако предугадать действия мин Шелсин весьма… было весьма сложно, и я не знаю, присутствовал ли там кто-то еще из ее знакомых.

– Что ж, понятно, – сказал я. – Что еще вы можете сообщить мне о мин Шелсин?

– Что вы имеете в виду? – настороженно переспросил он.

– Чем больше я о ней знаю, тем выше вероятность того, что я смогу найти ее убийцу, – объяснил я. За многие годы я усвоил, что со свидетелями следует быть терпеливым, поскольку большинство из них невольно страшатся, когда их расспрашивают о жертве убийства. – Мне не нужны интимные подробности. Мне просто хотелось бы взглянуть на нее под другим углом.

Корешар молчал – либо тщательно взвешивал свои слова, либо он был из тех, кто всегда думает, прежде чем ответить. Наконец, он сказал:

– Мин Шелсин была очень красивой и очень талантливой. Амбициозная, она хотела исполнять ведущие партии в Амал’опере. Она была… полна жизни.