Свидетель защиты

Снова был лес, только помельче и пореже, за ним неширокая речка, впадавшая в Малую Лабу, немолчно шумевшую слева. А справа была та речка, которую только что перешли, поставленная вертикально. Она падала белой пенистой лентой с высоченной горы. Видимо, за эту белизну ее и назвали Чистой.

Андрей Аверьянович, глядя на диковинное зрелище, сказал:

— Туристов возят на какие-то хилые водопадики, а тут чудо, о котором никто не ведает.

— Положим, туристы, которые не боятся свернуть с асфальта, здесь бывают, — возразил Валентин Федорович, — а возить ленивых путешественников сюда несподручно, как вы сами убедились, автобус не пройдет.

Прошли еще метров двести и очутились на зеленой поляне, невысоко приподнятой над Лабенком. Река здесь была совсем не та, что внизу, она сузилась до двух десятков метров, русло загромоздили малые и большие валуны, которые быстрая вода еле прикрывала или обтекала, обдавая брызгами. Вокруг вздымались скалистые зубцы и стены, лес кончался, будто его отрезали зазубренным ножом в трехстах метрах от полянки. И какой это был лес! Буковые стволы толщиной с руку склонились к руслу реки, переплелись чахлыми кронами. Зимой толстенный, в несколько метров, слой снега сгибает их, прижимает к скале, так они и растут, не успев распрямиться за лето. Над этим поставленным на колени лесом взмывают вверх скалы с белыми пятнами снежников, под ними берут начало ручьи, стремительно сбегающие в русло Лабенка. Видна седловина перевала и то место, откуда берутся первые струи, рождающие реку.

Солнца путники сегодня не видели всю дорогу: то скрывал его лес, то закрывали вдруг набежавшие тучи. Там, внизу, откуда они пришли, проглядывает чистое небо, а здесь рваная муть то и дело заволакивает седловину перевала, цепляется за скалы, змеится по распадкам, уплотняется, тяжелеет.

Прохоров расседлал лошадей, поставил палатку и принялся готовить обед.

— Вот здесь это и случилось, — сказал Валентин Федорович. Он пересек поляну и по тропе, петлявшей вверх по склону, отмерил шагов пятьдесят. — Здесь шел Кушелевич. А Моргун появился из зарослей гнутого бука и поджидал его вон в тех рододендронах.

Андрей Аверьянович стал рядом с директором заповедника, огляделся, прикинул расстояние.

— А звук выстрела шел оттуда? — он указал на пихтовый молодняк, заплетенный колючкой, метрах в тридцати сзади и правей, в стороне от тропы.

— Кушелевич утверждает, что стреляли оттуда.

— Давайте проверим.

Он позвал Прохорова и попросил стать в пихтовом молодняке, Валентина Федоровича отправил на место Моргуна, а сам сделал с тропы шаг в сторону, полуприкрывшись от Валентина Федоровича деревом.

— Меня вы видите? — спросил он у Прохорова.

— Вижу, — ответил тот.

— Ничто не мешает стрелять в меня?

— Не мешает.

— А в Валентина Федоровича вы можете попасть оттуда?

Прохоров приподнялся на цыпочки, пригнулся, сделал шаг в сторону.

— Неудобно, — ответил он наконец, — кустарник мешает.

— А с какого места удобно в него стрелять, как вы думаете? — спросил Андрей Аверьянович.

— От вас, — ответил Прохоров.

— От меня удобно, — согласился Андрей Аверьянович.

Отпустив Прохорова к костру, он направился к Валентину Федоровичу.

— Выходит, следователь прав, — сказал он, — с того места, которое Кушелевич указал, нельзя было прицельно стрелять в Моргуна.

— Но могли же все-таки стрелять в Кушелевича, а попасть в Моргуна? Случайно.

— Кто мог это сделать? Ребенок, не умеющий обращаться с оружием? Злой дух, который парил над кустарником и не оставил следов? Что-то здесь не так, что-то Кушелевич путает, и у следователя есть все основания полагать, что он просто не хочет признаться.

— Постойте здесь, я сам посмотрю, — Валентин Федорович пошел на то место, где стоял Прохоров. Андрей Аверьянович ждал.

Директор заповедника пробыл за кустами с десяток минут, потом продрался сквозь них на открытое место.

— Оттуда, действительно, нельзя стрелять в вас прицельно, — крикнул он. — А отсюда можно.

Сделав знак, чтобы он оставался на месте, Андрей Аверьянович вернулся к дереву, возле которого стоял Кушелевич. Отсюда до Валентина Федоровича было совсем близко.

— Если бы стреляли оттуда, где вы стоите, — сказал он, — Кушелевич тем более увидел бы стрелявшего: он говорит, что оглянулся на выстрел.

— Увидел бы, — согласился Валентин Федорович, — тут спрятаться некуда. Чертовщина какая-то! — Он все еще не хотел согласиться с мыслью, что Кушелевич мог солгать, пытаясь уйти от ответственности.

Молча вернулись к костру. Прохоров достал жестяные тарелки, разлил кулеш, выложил на брезентовый полог помидоры, огурцы, копченую рыбку. Андрей Аверьянович почувствовал, что голоден, и готов был накинуться на еду. Но пришлось отложить обед и перебираться в палатку: тучи опустились еще ниже и пошел дождь.