Свидетель защиты

Пройдя под колоннами у входа, Костырин и Андрей Аверьянович оказались в узкой раздевалке, сдали пальто и двинулись в зрительный зал. Костырин раскланивался направо и налево.

— Всё бывшие ученики, — не без гордости пояснил он. — Вот тот, в синем костюме, заочно кончает технологический институт… А тот, что разговаривает с девушкой в бежевом платье, учится в дорожном техникуме…

Андрей Аверьянович видел вокруг себя молодые, оживленные лица, девушки были одеты по моде, нередко со вкусом. Не все они умело пользовались гримом, не все ребята умели носить костюмы и могли похвастать хорошими манерами, но все равно смотреть на них было весело.

В зале Костырин предложил сесть поближе к проходу.

— Мне, наверное, в президиум придется идти.

— Завлекли и покидаете, — попенял Андрей Аверьянович.

— Это ненадолго, — всерьез стал оправдываться Костырин. — Я в некотором роде один из организаторов этого вечера, наши старшеклассники тоже здесь присутствуют. Совместный вечер на тему «Будь мастером своего дела».

Костырина действительно пригласили в президиум и усадили в первом ряду, у стола, покрытого красным бархатом. Он положил руки на бархат и смотрел в зал, стараясь быть бесстрастным, но губы его то и дело трогала улыбка. Ему нравилось сидеть за этим столом, рядом с руководителями автобазы, с ударниками коммунистического труда, чьи портреты появлялись в газете и висели на досках Почета. Он был причастен к шумному молодому люду, заполнившему зал, и радовался этой своей причастности.

Андрей Аверьянович хорошо понимал сейчас Костырина и, пожалуй, немного завидовал ему.

За трибунку, стоявшую поодаль от стола президиума, пошел молодой еще человек в ладно сшитом темном костюме, в белоснежной сорочке с твердыми манжетами — представитель горкома. Предупредив, что не собирается делать доклада, он заговорил о высоком призвании молодых рабочих, о рабочей гордости, о том, как важно знать свое ремесло, быть мастером своего дела.

Андрею Аверьяновичу понравилось, как говорил молодой человек, стоявший за трибункой, — свободно, не обращаясь к бумажке, которую он все-таки имел перед собой. И то, что он говорил, находило отклик у Андрея Аверьяновича.

— Настоящий мастер сделает больше и лучше, — убеждал выступающий, — что выгодно и ему самому, и государству. Имею в виду выгоду не только материальную, но и моральный выигрыш для советского общества, ибо в наше время не может быть истинного мастерства без прочных знаний, без высокой культуры. Следовательно, речь идет не просто об умелых руках, о навыке и сноровке, но о воспитании нового человека, сознательного гражданина социалистического общества. Именно социалистического, где личное и общественное сочетается гармонично. У нас много пишут и говорят об экономической реформе, но зачастую только о материальном выигрыше, какой дает она рабочему и служащему. Об этом надо все время помнить, но нельзя забывать и о том, что цель, которую ставит перед обществом Коммунистическая партия, — это укрепление новых социалистических отношений между людьми, воспитание человека, свободного от корысти, от пут частной собственности…

В зале изредка покашливали, но слушали терпеливо: оратор умел увлечь аудиторию, хорошо чувствовал ее. «А понимают ли эти молодые слушатели коренной смысл того, что он говорит? — задался вопросом Андрей Аверьянович. — Не скользят ли привычные слова мимо?» Мысленно возвратясь в зал суда, Андрей Аверьянович подумал о том, что дух корысти и стяжательства, развращающий человека, разрушающий личность, — это еще реальная опасность. Это, увы, пока не разбитый окончательно враг. «Он враг и мой, отъявленный и давний», — мог бы сказать словами поэта Андрей Аверьянович. Он помнил чванливых и невежественных торгашей двадцатых годов, помнил и ненавидел их густое хамство, неуважение к людям, которых они считали бедней себя, и холуйское подобострастие перед теми, кто был богаче их. Все это он видел и на себе испытал еще мальчишкой, сын мелкого служащего, бегавший в палатку к лавочнику Лыкову за калачами. В конце месяца калачи приходилось брать в кредит до отцовской получки, выслушивая назидание Лыкова, который учил мальчонку беречь копеечку и не брать пример со стрекулистов, живущих в долг. С тех пор прошло много лет, но Андрей Аверьянович и сегодня помнил чувство стыда и унижения, которые он тогда испытал.

Только пожилые люди помнят нынче частные лавочки и палатки, где продавали калачи в кредит. Лыкова, наверное, и на свете давно нет, мордатых частников, как и кулаков с обрезами, можно увидеть только на старинных плакатах. Много с тех пор воды утекло, многое переменилось, но вот столкнулся Андрей Аверьянович с делом Николая Чижова, заглянул в жизнь этой семьи, и пахнуло на него знакомым духом корысти и стяжания, невежества и чванства, неуважения к людям и густого хамства. Кажется, что общего у Клавдии Михайловны с канувшим в Лету «красным купцом» Лыковым? Разное время, разные формы бытия. А дух тот же. Ох, живуч он, этот смрадный дух, отравляет вокруг себя все живое.