Свидетелей не оставлять

– Я еще не выздоровел.

– Свои зэковские штучки оставь для кого другого. На тебе можно свинцовые болванки возить. Здоров как боров, – сказал Глен.

– Которого могут запороть на колбасу, – поддакнул, улыбаясь, Снайпер. – Шучу.

– Неудачно шутишь.

– Тебя бы к нам в роту, ты бы и не таких шуточек наслушался. А еще больше насмотрелся. Вон Женя знает.

– Знаю, – кивнул Евгений. Уши его просвечивали на солнце красным.

– Завтра в одиннадцать ты у меня на квартире, – сказал Глен.

– Не отпустят врачи.

– Ты не в зоне. Сказал – в одиннадцать.

Когда гости ушли, Гусявин упал на кровать, тупо уставившись в потолок и прислушиваясь к бухающему в груди сердцу… А ведь Гена мертв. Сыграл в жмурки. Ух, ну и передряга. Гнилые дела. Самое время идти с повинной и падать ментам в ноги. «Здрасьте, я из банды, которая угрохала тьму народа». – «Сколько?» – «Да кто их считал…» Нет, никуда это не годится. Может, самому пристукнуть Глена? Или продолжать продираться через бурелом, чтобы наконец свернуть шею?

– Не хочу умирать, – прошептал он.

У Гали, зашедшей в палату, глаза полезли на лоб, она бросилась к Гусявину и взяла его за руку.

– Слава, что с тобой? Тебе плохо?

– Почему? Мне хорошо. Мне просто отлично. Мой желудок отлит из нержавеющей стали. И завтра я выхожу отсюда.

* * *

– Сявый, останешься здесь, – приказал Глен. – Пользы от тебя – только под ногами будешь путаться.

– Останусь. Доля моя с этого не убудет.

– Не убудет.

Гусявин сделал все как надо. Дал точную раскладку – как и что. Потратил на разведку три дня после выхода из больницы. Кроме того, за это время Гусявин узнал еще кое-что и теперь не мог решить, стоит ли говорить об этом Глену.

Совещание проходило в квартире, которую снимал Глен. Снайпер сидел на диване, любовно протирая пистолет. У окна застыл Евгений Матросов, он напоминал биоробота, только уши шевелились. Глен и Гусявин сидели за столом, на котором был разложен разбойничий инструментарий – маски, нож, два пистолета. До акции оставалось несколько минут.

– Глиня, я узнал о тех типах, – неожиданно сказал Гусявин.

– Каких?

– Которые тебе руку оттяпали.

Глен выжидательно уставился на Гусявина.

– Это Карлсон и Буржуй. Карлсон – толстый и белобрысый, а Буржуй – в очках, доходяга. Они работают на московских авторитетов.

– Что московским авторитетам от меня понадобилось?

– Как я понял, Буржуй работал по поручению. – Гусявин замолчал, почувствовав, что совершает ошибку.

– По чьему поручению?

– Медведя.

– Так-так. – Глен погладил рукоятку пистолета. – Значит, его благодарить надо. Ну ничего – сочтемся.

– Еще не хватало, – возмутился Гусявин. – Нам быстро головы свинтят – быстрее, чем пробки у бутылок… Глен, завязывать надо. Мы уже с везением перебрали. Все хорошее быстро кончается.

– Занудил, нытик.

– Чего нытик? Тебе мало оттяпанных пальцев? Медведь на тебя зуб имеет. Узнает, что ты без его ведома людей шерстишь, которые под его крышей от дождичка пристроились, – и накроемся мы пыльным пледом!

– Плевать.

– И ментовка не всю жизнь будет спать и видеть розовые сны.

– И на них плевать.

– Против ветра плюешь.

– Против ветра. Поглядим, чья возьмет.

Произошло то, чего опасался Гусявин. Узнав новость, Глен не только не стал осмотрительнее, но еще больше закусил удила. Гусявин сделал последнюю попытку образумить его:

– Глен, мы денег насобирали вагон и телегу. Можно дело открыть. Возможностей масса, только деньги вкладывай, и они сторицей окупятся. Смотри, по разным АО, ТОО, даже банкам наша братва, зоной тертая, засела. Мы с ними всегда язык общий найдем. Раскрутимся, дома понастроим…

– Ты что, Сявый, скорбен умом стал? – покачал головой Снайпер. – Это ты мне предлагаешь торгашом стать? Не-а, не пойдет.

– Почему это «не-а, не пойдет»?

– Потому что моя работа сволочей мочить. И Женька такой же. Правда, Жень?

Матросов промычал что-то нечленораздельное и расплылся в улыбке.

– И Глен такой же. У нас горячая кровь в жилах. Не то что у тебя – водопроводная вода.

– Ох, ерики-маморики. Ладно, закрыли тему.

«Жигули», в которых расположились Глен, Снайпер и Матросов, выехали со двора и свернули на улицу Кибальчича. Никто не заметил, что за ними пристроился «хвост» – синяя «девятка» с тонированными стеклами.

Глен, насвистывая танго, осторожно вел машину. В салоне три ствола и разбойничий инструмент – не хватало попасть в поле зрения ГАИ за нарушение правил дорожного движения. До цели было недалеко. Ларечник проживал в большом сером доме – такие называли «сталинскими». Он купил две квартиры на одном этаже и теперь был озабочен главным образом тем, как бы обставить жилище так, чтобы знакомые из «новых русских» сдохли от зависти. Вопрос с деньгами для него не стоял. Когда имеешь два крупных магазина, немереное количество коммерческих палаток и, кроме того, завязан с прямыми поставками из-за кордона, можешь позволить себе многое, в том числе «трехсотый» «Мерседес», «Вольво» и двенадцатикомнатный дом в охранной зоне водохранилища.