Свидетелей не оставлять

– А чего ты хотел? В следственной части у них половина следователей осталась, – отмахнулась Светлана. – Некоторые районы вообще без следователей. Они нам и раньше все дела спихивали, а теперь у них просто выхода нет.

– Да, довели до ручки, – кивнул Норгулин.

– Все бегут, – продолжила Светлана. – И ведь специалисты какие – это вам не выпускники юридического колледжа для слабоумных детей денежных родителей… В арбитраже одно выигранное дело – трехлетняя зарплата следователя. Нотариат всегда пристанищем для двоечников считался, теперь же нотариус свободно зарабатывает по десять тысяч долларов в месяц… Прокурор области стыдит своих: где ваша совесть, любовь к закону и справедливости? Не всякий голодный желудок может эти понятия переварить.

– Значит, от Парамонова мы помощи не дождемся, – вздохнул Норгулин. – Жалко. Специалист он отличный… Что нового по делу? Так и топчемся на месте?

– Так и топчемся, – кивнул Рудаков.

– Где Глен – неизвестно.

– Может, его грохнули? – предположил Рудаков.

– Хотелось бы надеяться, но это дерьмо везде выплывет… Мы его даже не объявили в федеральный розыск.

– А как мы его объявим? – подала голос Светлана. – Против него ни одного доказательства нет, а ваши оперативные данные, сами знаете, к делу не подошьешь.

– Ох, крючкотворы вы, следователи, – покачал головой Норгулин.

– Угрозыск, кстати, на это дело плюнул, – сказал Рудаков. – У них маньяк не пойман, а он вчера уже восьмую жертву задушил. Угрозыск Медведь и его убийца не интересуют. Бандит бандита убил.

– Предлагаешь и нам плюнуть? – спросил Норгулин.

– Не знаю, – пожал плечами Рудаков. – В отделе десять человек, а на нас свалена половина руоповских дел. Да еще на город вон какая волна преступности накатила.

После смерти Медведя настал «черный сентябрь» – дождливый осенний холодный месяц с грохотом автоматных очередей на улицах города. Ощутив себя без хозяйского ока, бригады пошли вразнос. Кувалда реализовал давнюю мечту и схлестнулся с азербайджанцами. В здание администрации рынка была брошена граната, у ночного клуба расстреляны двое азербайджанцев и взорвана машина Анвара, правда, хозяина в ней не было. Азеры в ответ взорвали офис «Сиреневого медведя» – главной фирмы, где группировка Кувалды отмывала преступные доходы. Откуда-то вылезли чеченцы, о которых в городе уже давно не слышали. Какие-то малоизвестные группировки обнаглели до того, что начали делить территорию, раньше принадлежавшую Медведю. Уложили уже полно народу. Норгулин с Рудаковым не расстраивались бы особенно, но в результате перестрелок погибла восьмилетняя девочка. В боевом раже киллер полоснул и по ней из автомата. Специально. Такого давно не бывало. Поэтому решили с тем киллером особо не церемониться. Трое суток день и ночь работали и наконец настигли быка на съемной хате. Собровцы залетели в квартиру, киллер сунул руку под подушку, но, увидев, что дело тухлое, сделал привычный жест «хенде хох». Под подушкой у него лежал пистолет. Начальник отделения СОБРа Неверов, вспомнив Чечню, всадил ему пулю в лоб.

– Все равно судьи, суки, пару лет дадут, и выйдет убийца ребенка на свободу, – сказал Неверов, взводя затвор обнаруженного под подушкой пистолета и кладя его в руку убитого…

Оперативники РУОПа уже начинали выдыхаться. Каждый день бандиты назначали друг другу «стрелки» и разборки. Получив очередную информацию, Норгулин вытаскивал из сейфа автомат «ПП», писал заявку на участие СОБРа и ехал к месту побоища. За последние две недели изъяли четырнадцать пистолетов, два помповых ружья и четыре автомата. Уже начинался октябрь, но кутерьма продолжалась.

– Надо доводить это дело до конца, – сказал Павел. – Я уже говорил, что Глен зажился. Такие твари не могут ходить по земле. Нам нужно только узнать, где он скрывается. Остальное – не наша забота. И еще надо вычислить его бригаду. Мы не имеем понятия, с кем он действовал. Кстати, как у тебя с отработкой связей?

– Глухо. Похоже, после того как Глен откололся от Медведя, он набрал себе команду из посторонних, – сказал старший оперуполномоченный Васютин. – Друзей у него не было сроду. Я нашел его бабу, но она ничего мне не сказала. «Не знаю, кто друзья Глена».

– А придавить ее?

– Чем? Она упрямая как ослица. Моментально закрывается – глаза круглые, лицо бледное, и трещит как автомат: ничего не знаю.

– Мать? Участковый? Источники по месту жительства?

– Тоже глухо. После размолвки с Медведем у него появились деньги, он снял квартиру, и мать о том, чем он там занимался и с кем общался, не знает. – Васютин развел руками. – Из старых знакомых она назвала только некоего Брендюгина. Я с ним пытался встретиться, но пока не получилось.

– И не получится, – сказал Рудаков. – Он в бегах. Помнишь его, Паш?

– Которого мы с оружием взяли? Ты его почти расколол, а прокурор отпустил… Что еще по связям? Этого мало.

– Еще я сделал запрос по его старым делам. Глинский проходил восемь лет назад по одному делу, но выкрутился.

– Это мы знаем, – кивнул Павел.