Свидетели Чистилища

– Только нам, сам понимаешь, никакого резону за Босса свои жизни класть нету, мы люди нездешние. Но и совсем уж на произвол судьбы вас бросать – не по-человечески как-то. Ты, вон, брата моего несколько часов назад буквально от смерти спас, а я умею быть благодарным. Поэтому давай-ка сообразим, как нам сейчас лучше поступить, какие действия предпринять. А для этого необходимо весь расклад иметь на руках: сколько у нас в наличии надежных парней, кто из местных гражданских может к нам примкнуть, какие ключевые точки нужно в первую очередь проверить, отбить, занять и обезопасить. Наверняка ведь переворот заранее готовился, наверняка Егор сегодня на всех важных постах своих людей разместил.

Фарид снова задумался.

– Мужики… Мы ведь сталкеры, не спецназ. Ну, наберу я человек семь, и пусть каждый двух Егоркиных сто́ит, все равно арифметика хреновая выходит.

Я фыркнул:

– Ну, тогда хватай Босса в охапку, садись со своими орлами в грузовик этот ваш бронированный и уматывай отсюда подальше. Только куда? В Панки? В Черноголовку? Где вам рады будут?

Фарид молча протянул руку, взял у Жорки лишний автомат.

– Генераторную надо проверить.

– А медицинский блок?

– Тех не тронут. Там же бабы, дети, врачиха.

– Ну да, это святое, – хмыкнул Жора. – В общем, буди парней, проверяй генераторную, оружейку сталкерскую; если получится, у продуктовых складов своих людей поставь: уж мы-то знаем, каково это – без жратвы остаться. Вода – это тоже важно.

– А ты думаешь, это надолго может затянуться? Ну, противостояние это?

– Да хотелось бы по горячим следам все зачистить, конечно. Вернуть контроль. Только мы с братом тоже не спецназ. И сколько еще предателей на комбинате – даже не представляем.

– А вы сейчас куда?

– Снаружи осмотреться нужно. Там у некомбатантов заваруха какая-то намечается, День города, чтоб его. Как бы Илья с Егором этим не воспользовались. Перестреляют гражданские друг дружку – над кем Оскар будет эксперименты свои социальные и медицинские проводить? Ну и патрули, Егором снаряженные, пощупать надо бы. Проверим и вернемся, поможем, чем сможем. Если никаких эксцессов не приключится – встретимся здесь же через час. Да, если что – «хаммер» мы с разрешения Босса забираем.

* * *

Сидеть снаружи и ничего не делать, когда у тебя за спиной комбинат в таком неоднозначном положении, оказалось тяжко. Ну хоть выстрелы оттуда не раздаются, уже хорошо. И все равно я ерзал и нес всякую чушь, как сам себя ни одергивал.

– А волки у них, Жор, растениями питаются! Борщевиком. Я сам видел! Неужели и впрямь травоядные, как думаешь?

Мимо нашего укрытия на расстоянии тридцати шагов как раз проплыла фигура «свидетеля» в балахоне – с востока на запад, в сторону Могильника староверов и монастыря. На востоке по-прежнему горланили песни, даже вроде гармошка играла. Брат выдержал паузу, нервно поглядывая на крысоеда, встряхнулся.

– Да какие травоядные, Кир, о чем ты? В лесу зайцев-кроликов полно, может, и еще какой живности. Людьми они не питаются – вот это факт. А так – хищники, какими и до Катастрофы были.

– Но я своими глазами видел, как они борщевик жрут! Выдергивают с корнем и начинают стебель грызть, как косточку. И в монастыре этот борщевик культурно и централизованно выращивают – я думаю, специально, чтобы мутантов подкармливать.

– Вот тут ты прав. Только дело не в борщевике, а в том, что внутри стебля.

Я помолчал, подумал.

– А что там может быть внутри? Сердцевина какая-то особая?

– Ящерицы, Кир. Самые обычные ящерицы. Ну то есть самые распространенные. Обычными-то они быть, скорее всего, перестали еще в первые годы.

– Не понял! – помотал я головой. – В смысле, ящерицы живут в стеблях?!

– Яйца они там откладывают. Они же раньше как? Рыли норки. А после Катастрофы где ты норку выроешь, если вся земля токсинами пропитана? Даже вокруг монастыря, надо думать, вначале «жарко» было. А размножаться как-то нужно. И тут эти пресмыкающиеся обнаружили, что в стеблях уже есть готовые норки – стебли-то полые внутри. Еще и микроклимат подходящий – темно, влажно, и сок такой сладкий по капиллярам течет. Только сок тот с секретом – ящерицы от него в наркотическую спячку впадают. Выдавят из себя пять-шесть яиц – а обратно вылезти уже не могут, засыпают в полном блаженстве, а потом так и врастают изнутри в ткани растения. Ну и борщевик, надо думать, какие-то полезные для себя вещества из их трупиков вытягивает, потому что, если посмотреть, эти ящерицы внутри ствола вяленую воблу напоминают, буквально мумифицируются. А к концу сезона, когда растение высыхает, его сок уже перестает быть опасным для вылупляющихся из кладки детенышей.

– Охренеть! – выпучил я глаза. – То есть для волков лакомство не сам борщевик, а сушеные ящерицы-паразиты!

– Типа того. А в монастыре намеренно высаживают этих трехметровых монстров, чтобы проще было собрать «урожай» и зимой подкармливать своих серых друзей.

– Ты это как узнал вообще?

– Симеона порасспрашивал. Слушай, не нравится мне все это! – завозился Жора. – За полчаса уже четвертый «свидетель» мимо нас проходит. А если и по другим улицам тоже?