Свидетельница Гора

— Убейте его, убейте его, убейте его! — причитал Гито, отскочивший к двери ещё в самом начале заварухи. — Не ждите! Убейте его!

Возникшая суматоха привела к тому, что даже те из чужаков, которые оставались в коридоре, вошли в камеру, некоторые из них, отложив их самострелы, поспешили на помощь своим товарищам, пытавшимся утихомирить хозяина подземелий. Однако двое по-прежнему оставались у двери.

Я заметила, с какой мукой на лицах некоторые из моих сестер по неволе наблюдали за происходящим. У них не было ни малейшего шанса проскочить мимо мужчин, оставалось только, как и всем нам остальным рабыням, стоять на коленях, прижимаясь к стене камеры. Мы были связаны, наше место, как и наши жизни были в руках мужчин. Уверена, что происходящее пугало их ничуть не меньше, чем меня. Думаю, что не надо было быть особо проницательными, чтобы понять, что то, свидетельницами чего, мы не имея на то ни малейшего желания, стали, касалось весьма острых вопросов, вопросов, которые могли бы оказаться крайне щекотливыми, вопросов, которые могли быть связаны с политикой и отношениями между городами, что всегда очень дурно пахнет.

Одна из девушек, всё же не выдержав напряжения, вскочила на ноги и бросилась к двери. Её поймали уже на втором шаге, задержали на мгновение, а затем бросали назад, сильно и без всякой жалости. Судя по крику, её падение на камни лишь слегка прикрытые соломой было крайне болезненно. Она замерла, лёжа на боку, и беспомощно зарыдала.

Неужели она не понимала, что ей некуда было бежать. Ну выскочила бы она в коридор, и что? Куда бы она, нагая и связанная, пошла бы в этих подземельях? Разве она не была бы остановлена первыми же перекрытыми воротами? Не было у неё никаких шансов на побег, ни здесь, ни в другом месте, не больше, чем у любой из нас. На нас были ошейники и клейма. Мы были рабынями.

Мы тряслись от страха, будучи там, где мы были и, видя то, что мы видели. Мы боялись этих одетых в чёрные туники мужчин с глазами безжалостных убийц. Мы боялись того, что от нас теперь проще всего было просто избавиться, решив, что мы увидели слишком много. И вряд ли заинтересовало бы этих незнакомцев то, что мы мало что поняли, во всяком случае, я, из того, что видели. Как это абсурдно и нелепо, если за столь немногое, даже нами не понятое, нам запросто могли перерезать глотки! Так что, ничего не было удивительного в том, что мы тряслись от страха!

Теперь крестьянин оказался в положении затравленного животного. И хотя цепи более не держали его ноги, цепь ошейника болталась перед его грудью. Но оба его запястья по-прежнему оставались прикованными к стене. Конечно, до его сознания не доходило, что многие звенья цепи, державшей его правую руку, уже были разогнуты, и достаточно было просто тряхнуть рукой, чтобы они рассыпались. Но он этого не знал. А цепь с его левого запястья тянулась к железной пластине, которая уже отошла от стены почти на целый дюйм. Похоже, что штыри с той стороны стены разогнулись.

— Стрелки! — крикнул лидер незнакомцев, и оба бойца вышли вперёд.

Они встали не дальше пары ярдов от рванувшегося к ним, но остановленного цепями крестьянина, выставили левые ноги вперёд, а правые назад, стопой в сторону.

Камера, заполненная мужчинами, освещалась двумя фонарями, этими же мужчинами и принесёнными, и несколькими маленькими лампами, висевшими на стенах. Мы стояли на коленях позади всех у стены. Крестьянин снова и снова с диким рёвом, бросался вперёд, натягивая цепи. При каждом его рывке рабыни съёживались и испуганно вскрикивали.

— Силён, — прокомментировал кто-то, когда крестьянин, в очередной раз рванувшийся вперёд, был остановлен цепями.

— Убейте его, — причитал Гито. — Убейте его! Быстрее!

— Он прикован цепями, — напомнил Гито лидер незнакомцев.

— Убейте его! — упрашивал Гито.

— Приготовиться, — наконец скомандовал капитан чужаков, и стрелки подняли арбалеты.

Узник снова взревел и попытался дотянуться до своих обидчиков, но его опять остановили цепи.

— Убейте его! — вновь выкрикнул Гито.

Кода крестьянин в очередной раз бросился вперёд, я увидела, что одно из звеньев разогнулось ещё больше. А с другой стороны снова послышался скрип металла скребущего по камню.

— Убейте его, — стенал Гито. — Убейте его, скорее!

— Нет! — закричал хозяин подземелий.

Снова крестьянин изо всех сил налёг на цепи. На этот раз скрежет металла по камню был совершенно отчётлив, более того целый каменный блок, к которому крепилась пластина с кольцом заметно выдвинулся из стены.

— Убейте его, убейте его! — заверещал Гито.

— Цельсь, — спокойно сказал капитан чёрных туник.

— Нет! — снова закричал надзиратель.

Оба арбалетчика навели своё оружие на сердце крестьянина.

Офицер Трева, неподвижно стоял в стороне зажатый между двумя мужчинами в чёрных туниках, но было заметно, какая дикая злоба переполняла его. Он то и дело бросал взгляды под ноги, где лежал его клинок, выбитый из его руки. Хозяин подземелий, придавленный к полу телами целых шесть мужчин, вцепившихся в него мёртвой хваткой, не оставлял попыток вырваться на свободу. Фина горько рыдала.