Свидетельница Гора

Я следовала за мужчиной на поводке, по длинному, слабо освещенному проходу, который в нескольких местах был перегорожен, в данный момент незапертыми воротами, некоторые из которых представляли железные решетки, а другие были действительно воротами из дерева, укрепленного металлом. Последние были снабжены узкими прорезями на высоте примерно восемь — десять футов от пола. Позднее я узнала, что это были бойницы, используемые для стрельбы из арбалета. С внутренней стороны створок ворот имелись платформы, на которых должны были стоять стрелки. В то время я не заметила, но были еще и другие бойницы. Они располагались в стенах наверху, и из них можно было обстреливать пространство перед воротами, если противники добьются сомнительного успеха и доберутся да них. Подозреваю, что в том проходе, а возможно, и вообще во всех этих укреплениях в целом, не было такого места, которое не могло бы быть поражено стрелами и болтами как минимум с двух направлений. Кроме того, через такие отверстия можно было поливать врагов различными агрессивными жидкостями, вроде смолы, кислоты или кипящего масла.

Миновав очередные ворота, мы внезапно оказались в темноте. В абсолютной темноте. Несколько минут мы пробирались через многочисленные больше похожие лабиринты проходы. Иногда нам приходилось останавливаться перед теми или иными воротами, в которые нас впускали только после обмена паролями и отзывами. Думаю, что там были и боковые ответвления, поскольку иногда я ощущала движение воздуха. Если не знать схемы этого лабиринта, то, как мне кажется, можно многие дни потерянно и беспомощно бродить здесь. Один раз я чуть не закричала от ужаса, но кляп, в который я вцепилась еще отчаяннее, задавил мой вопль, пропустив наружу только тихое мычание. Я почувствовала, как моего бедра коснулся густой сальный мех большого любопытного животного, вероятно такого же, с которым я познакомилась незадолго до того на карнизе. Я понятия не имею, сколько их было в том проходе, но много. И хотя я не могла ничего видеть, но запах их я ощущала часто. Животные вели себя тихо. Лишь однажды я услышала стук когтей одного из них по камню. Ни разу не сверкнул отблеск света в их глаз, потому что в тех проходах не было ни искры света, который можно было бы отразить. Тем не менее, солдат и надзиратель продолжали уверенно двигаться вперед. Не знаю, помнили ли они эти проходы наизусть, или шли на ощупь, ориентируясь по знакам на стенах или на мостовой. Лично меня направлял поводок. Если бы я не шла вслед за натяжением, то меня нужно было вести неким другим способом. Обычно, на небольшое расстояние рабыню ведут, взяв за волосы, согнув в талии и держа ее голову у бедра. Само собой, мы предпочитаем поводок.

Возможно, подумала я, причина, по которой меня взяли на поводок, как раз в том и состояла, что они не хотели, чтобы я потерялась в этой темноте или не поранилась, столкнувшись со стеной, или не бросилась в панике бежать, поняв, что коридор кишит животными, задачей которых, несомненно, было не пропустить любого, кому вход сюда был запрещен. Такие соображения показались мне вполне вероятными и разумными.

Эти мои догадки, несомненно, были верны, но, как я узнала позже, лишь отчасти. У поводка имелись и дополнительные цели, которые стали мне ясны позже.

Несколько раз я запиналась, теряла равновесие, и приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы восстановить его, не грохнувшись на камни. Это не так-то легко было сделать, учитывая, что я не могла использовать руки, плотно прижатые к телу внутри мешка. Оказавшись в таком приспособлении, не только чувствуешь себя совершенно беспомощно, но и становишься очень чувствительной к беспомощности. Чувствуешь себя очень уязвимой. Остается только покорно следовать за поводком. Дважды мне все-таки не удалось устоять на ногах, и я упала, больно ударившись в темноте о камни мостовой. Но поводок тянул меня за собой, и у меня не оставалось иного выбора, кроме как неловко вставать снова спешить за мужчинами.

Мои ноги устали. Подошвы стоп саднило еще со времени ходьбы по карнизу. Странная это получилась, долгая, утомительная и таинственная прогулка. Но рано или поздно, должны же мы были, наконец, добраться до ее конца! В темноте я часто ощущала, что мы поднимались, но трудно было сказать, как высоко мы могли забраться.

Наконец, пройдя через очередную дверь, мы оказались в освещенном проходе, и хотя освещен он был тускло, только двумя факелами, по одному в каждом конце, но даже этот свет резал мне глаза и заставлял отчаянно щуриться. Впрочем, не только мне, поскольку мужчины остановились, выждав некоторое время, чтобы дать глазам приспособиться.