Свидетельница Гора

Неужели они думают, что я новообращенная девушка? Хотя, возможно, здесь, в этом месте, я действительно была новичком! Здесь я была неосведомленной рабыней, пока не осознающей свою новую среду обитания и характер здешних мужчин. А может они опасаются, что я могу попытаться убежать или по какой-то причине броситься наутек? Возможно, ожидается какая-то ситуация, в которой я, охваченная паникой, могла бы, не в силах контролировать себя, попытаться сбежать? Впрочем, теперь, даже если бы я захотела и посмела это сделать, то у меня ничего не получится. Я была на поводке.

Или то, что я оказалась на поводке, должно было научить меня чему-то? Разве я еще недостаточно изучила, что значит быть рабыней? Очевидно, они проследят, чтобы я поскорее это поняла.

А может меня не взяли на поводок на карнизе, потому что там могла быть не так страшно, не так пугающе, и не так опасно, как здесь? Куда же меня привезли? Что здесь собираются со мной сделать?

Солдат повернулся и зашагал прочь. Надсмотрщик последовал за ним, и мне ничего не оставалось, кроме как поспешить за тянущим меня поводком.

Если бы мужчина решил, что я должна идти впереди, то, скорее всего, он использовал бы для крепления поводка карабин на задней стороне мешка.

Для поводков мужчины этого мира зачастую используют довольно длинную веревку, шнур или цепочку, а для удобства держат их в руке смотанные петлями. Длинный поводок может служить для связывания невольницы. Кстати, в большинстве своем женщины, если им предстоит идти на поводке, предпочитают следовать за господином, а не идти перед ним. Дело с том, что, шагая впереди, рабыня рискует, если она, скажем, делает это недостаточно красиво, почувствовать свободный конец поводка, использованный в качестве плети. Это — второе преимущество длинного поводка, благодаря которому, владелец, если пожелает, может наказать свою нерадивую собственность. В общем, я, как и большинство, предпочитала следовать за мужчиной.

Опять приходилось спешить. Солдат и надсмотрщик, сжимавший в руке поводок, двигались быстро. Обычно ожидается, что мы будем следовать на соответствующем расстоянии, но далеко не всегда бывает легко выдерживать такой интервал, по самым разным причинам, таким как толпа на улице или скорость держателя поводка. Пару раза меня дергали вперед так, что я чуть не упала. Поводок часто натягивался втугую. Меня вели по узким проходам. Иногда они были перекрыты решетками с запрещающими знаками и, чтобы пройти требовался пароль. Дважды по пути нам попались женщины, такие же, как и я, но в ошейниках, немедленно опускавшиеся на колени в позу почтения, когда мужчины проходили мимо них. Обе были в коротких туниках, с разрезами по бокам до самой талии. Вообще за все время нашего движения по этим проходам или улицам мы встретили не так уж много людей, и среди них одного ребенка. Кстати, в другое время я должна была бы встать на колени и перед ними, поскольку они были свободными людьми. Судя по их безразличным взглядам, бросаемым на меня, мм приходилось видеть много женщин, ведомых так же как я. Поводок снова туго натянулся, дернув меня вперед так, что я чуть не потеряла равновесие. Пришлось поспешить.

Не думала, что держать оборону в таких проходах было бы трудно.

Вскоре мы добрались до большой, массивной двери, почти ворот, которую перед нами открыли только после обмена паролями через небольшое окошко, открывшееся внутрь. За дверью находилась комната с высоким сводчатым потолком, очевидно помещение охраны. Внутри дежурили несколько мужчин в алых туниках, у стен стояли столы и скамьи, а с потолка свисали цепи. Выглядело так, что здесь нам необходимо было получить некие бумаги. Один из мужчин, подойдя ко мне, прикрепил тот карабин, что имелся на мешке сзади, к кольцу на одной из висевших цепей. Сопровождавший меня тюремщик, смотал поводок вокруг моей шее, довольно туго, подоткнув под витки свободный конец, чтобы не разматывались, и направился к одному из столов, сопровождаемый солдатом. Как только они оставили меня, двое мужчин посредством цепи, к которой я была теперь прикреплена, начали фут за футом поднимать меня вверх, пока я не оказалась ярдах в пятнадцати над полом, и где-то в трети пути от потолка. На этом подъем закончился и они закрепили цепь. Вот так, вися и покачиваясь, мне предстояло ожидать, пока мой сопровождающий закончит все формальности у одного из столов. Сверху я видела, как он извлек некие бумаги из своего кошеля и передал их офицеру. Я заключила, что, скорее всего, это были мои бумаги.

Надо признать, что я чувствовала себя ужасно беспомощной, подвешенная таким образом, между полом и потолком. Никакой опоры, и никакой возможности убежать. К тому же, находясь на такой высоте, даже если бы у меня не был заткнут рот, было бы не реально с кем-либо общаться. Приходилось ждать в полном одиночестве. Ждать к удовольствию других.

Надзиратель и солдат, пришедший с ним, все еще стояли перед одним из столов.