Свидетельница Гора

Тем временем второй поднял Айнур на руки. Я успела увидеть глаза женщины и поймать ее взгляд, брошенный на меня поверх кляпа. Он отнес ее к лестнице и усадил в рабский ящик. Затем, придерживая одной рукой за лодыжки, а другой взяв ее за волосы, опрокинул на спину, фактически согнув в рабский лук. В последний момент я успела перехватить ее взгляд. В глазах Айнур застыл ужас. Фактически, ни одна из нас понятия не имела, какая судьба нас ждет. Конечно, я надеялась, что они оставят ее в живых, хотя бы для плети и ошейника кого-нибудь другого, того, кто проследит за тем, чтобы она подверглась идеальному доминированию. Но вот крышка ящика захлопнулась, а замки закрылись. Сквозь отверстия в стенке, насверленных так, чтобы сформировать «Кеф», я могла разглядеть ее белевшее внутри лицо.

Вновь прибывший, мой теперешний владелец и двое похитителей, отойдя немного в сторону, обменялись несколькими фразами. Говорили они вполголоса, так что ни слова не долетело до меня.

Закончив разговор, мужчины без видимого напряжения подхватили рабский ящик. На торцах, для переноски, имелись крепкие, кожаные ручки. Они потащили его вверх по лестнице, а когда мужчина, шедший первый, дошел до верха, он толкнул люк наружу, открыв лаз. А потом, люк снова закрылся, оставив меня в подвале наедине с моим новым владельцем. Еще некоторое время до меня доносились шаги мужчин, но вскоре затихли и они.

Глава 45

Подумав, я решила, что стоит попытаться очаровать или умиротворить моего нового господина. Пожалуй, надо было бы несмело поднять глаза и, застенчиво посмотрев на него, улыбнуться робкой улыбкой, полной надежды понравиться ему.

Однако стоило мне поднять голову, как…

— Шлюха! — хлестнул меня его в гневный крик.

Я даже опешила от такой его, совершенно мне непонятной ярости. Я просто не могла осмыслить ее причины. Почему он так рассержен на меня? Почему он должен быть столь жесток ко мне? В испуге я немедленно опустила голову вниз.

Я всего лишь улыбнулась ему! Что я сделала такого неправильного? Что я такого сделала, что могло так оскорбить его, что привело его в такую ярость?

— Ты дешевая рабыня и бесполезная шлюха, — прошипел незнакомец.

Его голос звенел от почти невероятной ненависти. Больше я не отваживалась надеяться но то, что он мог бы оказаться добрым. Скорее мне оставалось надеяться на то, что но захочет оставить меня в живых.

— Подумать только, она улыбается мне, — проворчал мужчина в маске, — даже не зная, кто я такой!

Я дрожала от страха, опустив голову и уставившись в пол.

— Подними голову! — бросил он. — Еще! Выше! Запрокинь назад!

Шея уже болела! Я видела только сырой потолок подвала. Однако вскоре в поле зрения появилась его, нависшая надо мной фигура. Он слегка наклонился и пошевелил ошейник на моем горле.

— Плотно, — прокомментировал мужчина, и в его голосе я уловила высокомерные нотки. — Ты попросила об использовании?

Конечно же, я об этом просила! Неужели он собирался обвинять меня за то, что я была той, кем была, что я стала, такой, какой раньше я была только в тайне от всех, только в моих снах? И разве не мужчин следовало обвинять в этом? Разве это не они освободили во мне рабыню? Неужели он думал, что теперь я, после того, как повстречалась с ней, и рассмотрела в ней свою истинную сущность, могла бы просто так взять и засунуть ее обратно в ее темницу, где она томилась, пренебрегаемая и отрицаемая? Сможет ли человек только что нашедший себя, снова отказаться от себя? А он не находит, что теперь немного поздно для таких действий. Одно дело никогда не знать себя, притворяться и прятаться, избегать встречи с самим собой, и совсем другое, попытаться забыть себя! Как можно, после того, как встретишь себя, суметь, если можно так выразиться, распрощаться с самим собой? Разве можно спрятаться от правды, попытаться избежать этого? Может у кого-то и получится, выстроить свою жизнь так, чтобы минимизировать возможность изучения этого, по крайней мере, явно, лицом к лицу, в полностью силу. Но как только человек увидел это, нельзя просто сделать вид, что Ты этого не видишь. Нельзя разлучиться с этим. От этого нельзя отречься. Заклинания не могут восстановить ни девственность, ни невежество. И, помимо этого, я полюбила свой пол, свою правду. Я готова мертвой хваткой вцепиться в это, но не отдать никому и никогда. Никто не сможет отнять этого у меня. Я наслаждалась тем, что была женщиной.

Мужчина сгреб левой рукой плащ на моем горле и, удерживая меня за него, правой трижды наотмашь ударил меня, сначала с ладонью, потом тыльной стороной по другой щеке, и снова ладонью. Моя голова моталась из стороны в сторону.

Я была ошеломлена. Мои щеки горели. Во рту стоял привкус крови.

— Да, — сердито выплюнул он, — Ты поползешь к любому мужчине как рабыня.

Вдруг он, дав выход своей ярости, сорвал с меня плащ, оставив меня перед ним совершенно обнаженной. Я буквально кожей чувствовала, как его оценивающий взгляд скользит по моему телу.