Свидетельства обитания

Ему снится коридор, по левой стороне стоят обшарпанные темно-коричневые шкафы, по правой сплошная светло-зеленая стена с ободранными понизу обоями и синими афишами в белых прямоугольных буквах, под потолком висит лампа, отбрасывающая тусклый свет, все вокруг бледное. В коридоре сидит мальчик, бегает маленькая серая собака, мальчик вскидывает правую руку, бросает собаке мячик, собака убегает, возвращается, приносит, сцена бесконечно повторяется, кажется, будто это зацикленная видеозапись. В коридоре начинает идти снег, снег медленно падает, сначала ложится тонкой пленкой на потертый паркет, затем постепенно собирается в сугробы, медленно засыпает мальчика, собака продолжает бегать, сначала ее видно, потом видно, как вместо нее подрагивает снег, пока она шевелится под ним, как снег засыпает мальчика по горло, мальчик вскидывает руку и бросает мячик, собаку больше не видно, через некоторое время не видно и мальчика. Снег идет дальше, ничего не происходит, тишина. Снег идет точно как шел тогда.

На площадке играют дети, вбегают и выбегают из кадра, всего их около десяти, разного пола, одеты по-разному, но все в пестром, трудно разобрать правила игры, похоже на догонялки, изредка дети что-то по очереди выкрикивают, вероятно, это тоже часть игры, на детских лицах искренняя радость. Мужской голос за кадром, этот мир прекрасен, каждый, кто приходит сюда, должен сделать все возможное, чтобы его сохранить, во имя этого мира, истории, наследия, мы должны идти на любые жертвы, мы должны прислушиваться к обществу, мы должны делать все, что от нас зависит, во имя этого мира, во имя будущего наших детей, особенно сейчас, когда наш мир под угрозой. Крупным планом лицо молодого мужчины, гладко выбритое, румяное, рот с приподнятыми кверху уголками, как будто слегка улыбается, зеленые прищуренные глаза, сосредоточенно смотрит в кадр. Голос, во имя мира, построенного нашими предками, на благо общества, взрастившего каждого из нас, ради сохранения традиций каждый из нас должен прислушаться к зову, должен сделать все возможное, чтобы не позволить этому миру рухнуть под гнетом неприятеля. Поле, закатное солнце, свет слегка слепит объектив, блики, возникает фигура человека со спины, фигура медленно идет вперед, от камеры, вдаль, в сторону солнца, цвет желтка, потом рыжий, фигура медленно движется вперед, по полю. Голос, когда общество просит о помощи, мы помогаем, когда обществу грозит опасность, мы приходим на помощь, мы послушны, потому что только так мы можем принести пользу в непростое время, во имя милосердия, во имя сохранения прошлого, во имя всего, ради чего мы боролись столько лет. Яркий свет. Надпись, черный шрифт без засечек, только ты можешь сохранить порядок вещей. Экран постепенно потухает.

Наутро двое охранников находят его в стеклянной витрине. Он все так же сидит, обхватив руками колени, сосредоточенно смотрит в пол. Мсье Кляйн, говорит один из охранников. Мсье Кляйн, с вами все в порядке. Он не поднимает головы. Охранники перепугано переглядываются. Мьсе Кляйн, с вами все в порядке, вы меня слышите. Один из охранников аккуратно стучит пальцами по стеклу, потом еще раз. Вам чем-нибудь помочь, мсье Кляйн. Мсье Кляйн, с вами все в порядке. Вам помочь. Нет, говорит он слегка осипшим голосом. Нет, ничего не нужно, я скоро выйду, а сейчас уйдите, пожалуйста, из зала, вы испортите.

Там было не так. Сначала музыкант, виолончелист, купил какую-то вещь, там с этого все начинается. Купил вещь, мелочь. Не знаю, коробочку, брелок, сувенир, но там сказано конкретно, что было. Купил и пошел, а по дороге на него напали, избили. Ограбили. И вот эта приобретенная им вещь попадает в чужие руки, а грабители убегают.

И дальше мы должны следить за ней, как за мячиком.

Нет. Не совсем так. Дальше мы следим сначала за ней, а потом сворачиваем в сторону. Вот эти люди, ну, которые его побили и отобрали вещь, куда-то мгновенно скрылись, сбежали

Неудивительно.

А музыкант расстроился и забыл пальто на скамейке.

Мне нравится тут слово расстроился

А там все так. Много как бы лишней фактической информации. Расстроился и пошел домой. Потом другой человек, не помню, ну, например, торговец или дворник. Или кто еще там мог быть. Пусть дворник. Дворник находит на скамейке пальто, несет, кому-то продает, не уточняется, выручает денег, покупает продукты, которыми травится его какой-то ближайший родственник. Потом родственника хоронят, с почестями, но не туда, то есть в чужую могилу.

В целом все понятно. Непонятно, как это все связано.

Ты потом поймешь.

Не уверен.

Здесь есть логика.

Сомнительная.

Как почти всегда.

Почему. Обычно я логику понимаю.

Вот особенно сейчас.

Сейчас не всегда.

А здесь она, кстати, другая.

Она что-то часто другая.

В этом-то и смысл.

Ну да, в этом смысл.