Читаем Свидетельство полностью

Их дамочки, прогуливаясь вокруг кабачка в ожидании своих пузатых мужчин, раскланивались со мной самым любезным образом, на какой они только были способны. Причем каждая норовила оказать мне какие-то особые знаки внимания, чтобы как можно более отличиться перед товарками. Иногда они доходили до того, что приподнимались на цыпочки и пытались заглянуть мне в глаза – оценил ли я их старания. Господи, но для меня они были все на одно лицо, и их ужимки, улыбочки и всякие штуки я уже просто не переваривал. Однажды ночью, однако, они перешли все границы дозволенного. Не успел я заснуть, а ложился я теперь очень поздно, потому что невольно ожидал развития этих безумных событий, так вот не успел я заснуть, как немедленно услышал странное поскребывание о мою дверь. Это показалось мне подозрительным, и я, скорее от страха, а не от храбрости, изготовился и решительно распахнул дверь.

На всей моей лестнице, а она, как-никак, насчитывала восемнадцать ступеней, толпились проклятые дамочки. Они зашуршали своими веерами и, спотыкаясь, стали отступать назад, друг на друга, так что в результате в конце лестницы образовалась целая свалка. А дамочки все продолжали сыпаться сверху, и казалось, что им не будет конца. В раздражении я захлопнул дверь. Взвизги и охи все еще раздавались. Я вновь приоткрыл дверь и увидел внизу лестничной площадки беспомощную свалку. Дамочки валялись как попало, словно сломанные куклы. При этом каждая ненароком успела быстро взглянуть на меня и, переворачиваясь, взмахнуть своими разноцветными панталонами.

Я не находил у себя ничего общего с населением этого города. Они продолжали пить наливку, разглагольствовать и готовиться к каким-то событиям. Я перестал ходить в кабачок. Беседовать с ними стало невыносимо: они постоянно несли всякий вздор, таинственно закатывали глаза и подмигивали друг другу, прикладывая свои толстые пальцы к губам, в знак сохранения полнейшей и совершеннейшей тайны. В результате они довели меня до того, что теперь я день и ночь пытался разгадать их проклятые замыслы. Я старался ответить себе на вопрос: что же такое могло прийти в их пустые головы? Только глупые дамочки своими неуклюжими попытками добиться моего расположения иногда отвлекали меня от этих тягостных мыслей.

<p>Отец</p>

Да, в это время мне было уже не до сочинения книги. У меня началась бессонница. Как-то ночью я вышел на улицу. Не успел я закрыть дверь парадного, как вдруг откуда-то сбоку подскочил ко мне высокий сутулый человек, видимо, с вечера поджидавший меня у подъезда.

«Послушайте, послушайте. Я могу довериться только вам. Кроме вас, меня никто не поймет. Я вижу, вы любознательный человек. Нет мне спасения!» – схватив меня за пуговицу и постепенно отрывая ее, быстро заверещал он. «Господи, – подумал я, – только этого мне не хватало. Теперь каждый безумец в этом городе будет мучить меня своими признаниями!» «Идемте, идемте», – он подталкивал меня прямо к скамейке и, почти насильно усадив, навис надо мной, начав что-то бормотать горячим отчаянным шепотом. «Послушайте, – наконец почти вскричал я, – перестаньте шипеть мне в ухо! Я не понимаю не единого вашего слова. Если вы хотите мне что-то сообщить – успокойтесь!» Мои несколько фраз произвели на него удивительное впечатление. Он немедленно развалился на скамейке, заложив ногу на ногу, достал из кармана трубку и, неспешно посасывая ее, начал вещать.

«Трудность заключается в том, – так начал он, – что мои девятнадцать детей совершенно не слушаются меня». Как плодовиты, однако, жители этого города, – невольно подумалось мне. Но он, заметив, что я отвлекся, голосом директора школы призвал меня к порядку: «Прошу внимания! Вещи, которые я сообщу вам, чрезвычайно важны и значительны».

Откашлявшись, он продолжил: «Я хотел бы заметить, что со стороны можно даже подумать, что они не испытывают ко мне ни малейшего почтения. Хотя в действительности это, конечно, не так. Я слышу, как они время от времени говорят обо мне. Вчера, например, старший сын спросил у сестры, жив ли еще наш отец. Конечно, я жив, раз слышал его вопрос… Это проявление заботы все-таки трогает меня. Значит, они не только помнят обо мне, но им небезразлична и моя судьба. Конечно, при этом я страдаю оттого, что они не выполняют моих указаний».

Я несколько опешил от перемены, произошедшей с ним. Он витийствовал как ни в чем не бывало, как будто бы не он еще несколько минут назад отрывал мою пуговицу, умоляя выслушать его.

Перейти на страницу:

Все книги серии Художественная словесность

Свидетельство
Свидетельство

Герой романа Йонатана Видгопа – литератор, который в поисках творческой свободы и уединения покидает родительский дом. Случайный поезд привозит беглеца в странный город: жители здесь предпочитают забывать все, что может их огорчить – даже буквы собственного алфавита. С приездом незнакомца внутри этого закрытого мирка начинают происходить перемены: горожане сначала принимают писателя за нового Моисея, а затем неизбежно разочаровываются в своем выборе. Поначалу кажущаяся нелепой и абсурдной жизнь маленького города на глазах читателя превращается в чудовищный кафкианский кошмар, когда вместе с памятью герои начинают терять и человеческий облик. Йонатан Видгоп – русскоязычный израильский писатель, режиссер, основатель Института науки и наследия еврейского народа Am haZikaron.

Йонатан Видгоп

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза