Свидетельство обвинения (Том 1, Революция и первые годы Советской власти)

Представители "имущего класса" могут и должны стать на позицию отношения к неимущим, как к равным (в правовом смысле), уравнять их и в имущественном отношении.

В этом случае (и только!) возможен социалистический подход к общественным проблемам, основанный на справедливости. Иными словами, только тогда, когда инициатива уравнивания исходит от имущих, которые посредством жертв и ограничений осуществляют принцип равенства, принцип справедливости сохраняется. Напротив, требование равенства, которое провозглашается революционерами, тем более, когда оно сопряжено с кровавыми жертвами миллионов людей, вытекает далеко не из справедливости, а из алчности и зависти. Если стыдно дрожать над своими вещами, то еще постыднее завидовать богатым. Впрочем, о совести в то время предпочитали не говорить.

Конечно, нельзя не видеть утопии во взгляде на этот предмет в представлениях западноевропейских утопистов, но нельзя, в то же время, не заметить большую социальную и просто человеческую правду в них.

Разве можно уравнивать на чашках весов нравственности благородное чувство сознательной жертвы своим благосостоянием во имя всеобщего равноправия во всех сферах жизни, исходящее со стороны имущих, в данном случае, с теми позорными душевными порывами простого народа, которые и нельзя иначе классифицировать, как зависть, жадность и прочие подобные им пороки, когда он добывает себе это равноправие с оружием в руках, ценой крови тысяч людей, ценой многих человеческих жизней!?

Было бы ошибкой, конечно, отрицать революционные преобразования в корне. Даже те самые утопические мысли о преобразовании общества могли бы на определенном уровне развития человеческого сознания найти себе реализацию в такой же революционной форме. Термин "революция" носит не кровавый характер событий, какой смысл приобрел он в результате революции Октябрьской, а временный признак, и не более.

Принцип действования "цель оправдывает средства" - глубоко ложен в своем существе, он годится разве что диким варварам, и менее всего он оправдывается в области, сопряженной с нравственными категориями, даже если ценой злодеяний достигается добро. [21]

Обагренное кровью, это добро теряет свою чистоту и привлекательность в каждой душе, сохранившей способность осознанной дифференциации этих полюсно-противоположных, но иногда до неузнаваемости хитросплетенных нравственных категории.

Кроме того, если говорить о действительной справедливости, то она, как было отмечено выше, наоборот, требует не равенства, а неравенства.

Это Французская революция 18 века провозгласила и распространила вредный предрассудок, будто люди от рождения или от природы "равны" (в социальном смысле) и будто вследствие этого со всеми людьми надо обходиться "одинаково". [22]

Этот предрассудок естественного равенства является главным препятствием для разрешения проблемы справедливости, поскольку сущность справедливости состоит именно в неодинаковом отношении к неодинаковым людям. [23]

Цели, ради которых совершалась русская революция (уравнение людей в имущественном отношении) оказались призрачными: даже в бесклассовом обществе не замедлило произойти расслоение людей по принципу обеспеченности. Сама жизнь диктует девственно-справедливый принцип неравенства. Богатые и бедные всегда существовали и в одном и том же классе.

Справедливость требует неравенства для неравных, но такого неравенства, которое соответствовало бы неравенству людей. [24] Справедливость есть как раз искусство неравенства. [25] Справедливо, когда исходят не с позиции "для всех", а с позиции - "для каждого в особенности".

Поскольку безумно искать справедливости в ненависти (ненависть завистлива), то также безумно искать ее и в революции, потому что революция вся пронизана ненавистью и местью: она слепа, она разрушительна, она враг справедливого неравенства, она не чтит "высших способностей" (Достоевский Ф. М.). [26]

Для изживания имущественного дисбаланса из жизни необходимо идти не по пути насилия, а по пути неуклонного пересоздания самих себя в направлении роста справедливости, добра и искоренения человеконенавистнических тенденций. Это относится к обоим революционным группам, указанным в начале главы.

Да и стоило ли изыскивать пути? Ведь все это уже было.

То, что не удавалось ни одному из социалистов-утопистов, в полноте было достигнуто первохристианскими общинами. [27]

"Все верующие были вместе и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого". (Деян. 2, 44-45).

"У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее.

Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду.

Так, Иосия... у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам апостолов" (Деян. 4, 32, 34-37).