Свидетельство

— Я ведь и не знала, кто они такие, коммунисты. Ну вот говорят, например, далай-лама. А что это такое?.. Бояться-то я их, пожалуй, не боялась. Просто чужое что-то, и все. Говорю: как далай-лама. А теперь вот, под Первое мая, приняли меня в их партию. И так мне это хорошо, так естественно… У нас ведь ничего, знаете, не уцелело, одни руины… Руины и трупы. И голодные, больные люди… Мы и не верили, что когда-нибудь тут опять будет… А теперь… Открылась уже вторая народная столовая, воду дали чуть не во все дома. Еще два месяца — а там и новый урожай, теперь-то мы уж не боимся, что перемрем все с голоду. И по улицам теперь ходить можно, и у всех какой-никакой, а есть над головою кров. Хоть дырявый иногда, но кров. Два месяца осталось до нового урожая, теперь мы видим, что… А два месяца назад мы уж, ей-ей, думали… Теперь порядок, спокойствие, безопасность везде восстановлены. И все это кто сделал? Коммунисты! Понимаете, товарищ, — коммунисты! Это должны все понять… Теперь вот меня приняли в партию и других, кто хорошо работает… Сначала-то было их — раз, два и обчелся… Товарищ Сечи, товарищ Саларди, товарищ Андришко… ну, и другие…

«Товарищ Саларди!..» Теперь она называла фамилию Ласло, не выделяя ее среди других. В тоне ее было уважение и симпатия, но не больше. Отныне она любила и уважала его лишь как очень хорошего, очень достойного друга.

— В теории я и сейчас не очень-то сильна, если правду сказать… Но здесь… — она кокетливо провела ладонью по груди, — здесь, в сердце своем, я все это чувствую. Главное — это работать для общества. Так ведь? Вы знаете что, у нас во всем районе только два дома признали неповрежденными. Два дома во всем районе! Да и те без окон, без дверей!

Гизи хотелось произвести впечатление на своего собеседника, и она говорила внушительно, чуть не скандируя. Чернявая голова «работяги» усердно кивала.

— Да, да, промчались над нами четыре всадника! Помните, из Апокалипсиса!..

Шоош, изумленная, взглянула на него. Вот тебе и «чепельский работяга»! Апокалипсис? Когда она слышала это слово?.. В детстве, на уроках закона божьего?.. А сама, верно, и не произнесла ни разу. Язык сломаешь, пока выговоришь. А он-то «чепельский работяга»!..

— В рабочих есть много всего такого! — начала она, внимательно всматриваясь в лицо парня. — Их ведь я тоже до сих пор не знала, рабочих-то. А в них есть… всякое есть. Теперь-то я знаю. На первый взгляд они вроде бы необразованными кажутся… Будто образованность в человеке — от бумажки, от аттестата. А ведь большинство людей как: получил этот самый аттестат зрелости и на другой день все, что знал, забыл! Мой покойный муж, вот кто действительно образованным человеком был. Сколько он читал! И все по социальным вопросам… У него, знаете, всю жизнь неприятности были из-за революции девятнадцатого… А какая библиотека у нас была! Мне ее, к сожалению, продать пришлось: не смогла всю ее целиком в Будапешт перевезти. А какая библиотека! Книги — это для него было все. Другие-то, как вспомню, карты да карты. Это называется «образованные»? Вот рабочие — это да…

…Ласло лежал на земле, у подножия дерева, и из-под опущенных ресниц наблюдал за пивной палаткой. «Она должна почувствовать! — думал он. — Не может такой день пройти без нее. Мы должны встретиться и вместе пойти домой. Ведь и она тоже одинока…» Он и в самом деле чувствовал себя таким одиноким сейчас среди этого множества людей…

Но вот звон посуды в палатке стих, Магда вытерла руки полотенцем и, оправив непроизвольным движением платье и волосы, вышла из палатки. Оглянулась вокруг, словно ища кого-то. И тотчас же ей вслед вышел Штерн, что-то сказал ей, Магда обернулась, засмеялась. А Штерн жадно — по крайней мере так показалось Ласло — схватил ее за руку. Он снова что-то сказал, и они опять, уже вместе, рассмеялись.

Ласло, как ужаленный, вскочил с земли, отвернулся и бросился прочь, к лесу. По дороге навстречу ему с песнями в обнимку шла большая группа людей: венгерские солдаты, девушки, рабочие, старики и молодежь. И среди них Ласло увидел вдруг Миклоша Сигети: в военной форме, с подполковничьими звездами на воротнике!

— Миклош! — словно утопающий за спасательный пояс, уцепился за него Ласло. — Миклош!

Сигети тоже очень обрадовался встрече. Отделившись от спутников, он с радостным воплем: «Лаци! Ну вот видишь, дружище!» — ринулся к другу. Они обнялись.