Свидетельство

А Казар шел и молчал, словно продолжая свою прогулку, — рядом с ними и вместе с тем в одиночестве. Молчал и Соботка. Он вдруг с ужасом вспомнил, что несколько дней назад кто-то обходил все дома и вручал уполномоченным бланки заявлений о вступлении в социал-демократическую партию. Пояснил, что, мол, и так и эдак — дело это хорошее и что в какую-то партию они все равно обязаны вступить… И Соботка готов был уже подписать заявление, платить взносы и ходить на партийные семинары… «Что ж тут такого? — думал он. — Шагаю в ногу со временем, развиваюсь…» И вот теперь он увидел, насколько все это сложнее с историко-философской точки зрения!.. И словно человек, вдруг заметивший, что уже давно шагает по краю пропасти, Соботка весь похолодел.

Каждый человек должен заниматься своим делом, — после долгого молчания буркнул Новак. — А мы — маленькие песчинки и только. Что мы можем? Делать свое дело, за которое нам платят, выполнять свои обязанности!

— Точно, — почти с воодушевлением подхватил Соботка. — Делать свое дело! Мы — люди семейные, а не авантюристы какие-нибудь…

— Да, конечно! — одобрил его слова и Шерер. — Мы ведь только о том и говорим… Но все же какое-то свое мнение о вещах может быть у человека… Мое мнение, например, такое, Что этот открытый вопрос, ну, словом: Восток или Запад, — нужно решать сейчас, не откладывая в долгий ящик. С историко-философской точки зрения…

Перед зданием комендатуры демонстранты проскандировали здравицу Советскому Союзу и союзным державам. Комендант сначала приветствовал собравшихся из окна, затем вышел к ним на улицу. Вежливо раскланиваясь со всеми знакомыми и незнакомыми, пожимал руки тем, кто оказался к нему поближе. Его попросили сказать несколько слов. Гвардии капитан поискал глазами переводчика.

— Я не получил еще приказ, — сказал он, обращаясь к Ласло и председателю управления. — Я — солдат, и для меня война еще не окончена.

Но все же, уступая настойчивым просьбам, комендант поднялся на ступеньки крыльца парадного входа и заговорил — тихо, словно продолжал беседу с теми, что окружили его:

— Мы не хотели этой войны. Мы взялись за оружие только для того, чтобы защитить свою жизнь, свою родину, когда враг ворвался в наш дом. И мы сражались за то, чтобы уничтожить злые силы, несшие убийство, разрушение, войну, чтобы прочен был мир. Мы сражались за правое дело и знали, что победа будет за нами. Да здравствует же братство народов, да здравствует мир!

Уже совсем стемнело, черными сделались красные флаги, черными стали и трехцветные — только посередине светлела белая полоска. На обратном пути от комендатуры колонна совсем рассыпалась, осталось человек тридцать — сорок, кое-кто тащил на плече по два флага сразу. Но они, эта горсточка оставшихся, были словно спаяны воодушевлением. Они еще раз обошли вокруг весь район, и, хотя их было мало, шуму они старались делать как можно больше. То и дело скандировали: «Конец вой-не, у-ра ми-ру!» — топали по вымершим, тихим улочкам, и темные, без единого огонька, стены домов откликались эхом. Вечер выдался теплый. Ласло шагал рядом с Андришко и Сечи, которые шли с женами. Жена Андришко затянула рабочий марш: «Вставайте, пролетарии!» Кто знал слова, подхватили, остальные гудели себе под нос, возвышая голос только на припеве. Рядом с Ласло шла Магда. В темноте руки их иногда касались…

Война кончилась. Надо бы присесть, поговорить… Обо всем том, что не очень-то толково и слишком уж упрощенно вылилось у него сегодня с балкона… Наверняка и Магда думает о том же.

Когда пришло сообщение, Магда расплакалась. Наверное, подумала о муже… И сейчас о нем думает… И как бы вместо далекого, может быть, уж и не существующего мужа, он, Ласло, вдруг ощутил в себе прилив гнева из-за того, другого… «Как же ты слаба, женщина!»

Но нет, что за чепуха! Кто поверит этому? Магда — и этот грубый, неотесанный, глуповато-хитрый купец-оптовик? Да, она возвращалась с ним домой после маевки… Да, Ласло не раз видел, как Магда входила в его ресторан… Но что из этого? Ведь народная столовая — в ведении Национальной помощи, и Магда уже по долгу службы должна… Когда в темноте их руки случайно встретились, Ласло отдернул свою…