Свидетельство

Они познакомились четыре года назад, на каком-то диспуте в университете. Один из ассистентов профессора время от времени проводил занятия кружка самообразования для оппозиционно настроенной молодежи, интересовавшейся литературой, критикой и негласно политикой. Ласло к этому времени уже окончил университет и работал учителем, Лаци Денеш учился на первом курсе философского факультета. Разница в возрасте помешала их знакомству сразу перерасти в дружбу, это произошло лишь два года спустя, осенью сорок второго. В ту пору молодые писатели, художники, не имевшие оснований рассчитывать на широкое распространение своих произведений и идей, особенно тянулись друг к другу. Ласло все чаще и чаще стал встречать то в Обществе Яноша Вайды[31], то в пивном баре «Маргит» умного и скромного студента-философа, который в баре заказывал себе всегда одно и то же — стаканчик содовой. Студент был очень беден и после занятий до самого вечера бегал по урокам, перебиваясь буквально с хлеба на воду. Все, что ему удавалось сэкономить, он отсылал матери. Доброе сердце, детская чистота души и милая привязанность — все это подкупало Ласло.

Еще раньше, в университете, Ласло подружился со многими коммунистами. И уже тогда понял, что именно они наиболее последовательные, наиболее непримиримые борцы против фашизма. Правда, его раздражало иногда, что на каждый вопрос у них всегда был готов ответ — четкий и безапелляционный, за что Ласло считал их немного доктринерами. Разумеется, не понравилось ему и то, что на все его рассуждения они то и дело наклеивали ярлыки: «Буржуазный пережиток!», «Мещанство!» — а его религиозный мистицизм называли «гнойником в мышлении, который следует вырезать ножом хирурга». Но когда доходило до дела, они всегда понимали друг друга.

От мистицизма Ласло излечился. Собственно, от присоединения к коммунистам теперь его удерживало только одно — страх перед их непререкаемой дисциплиной. А может быть, ему просто никто всерьез не предложил вступить в партию…

Как-то раз Лаци Денеш показал Ласло Саларди несколько своих новелл. «И когда только умудрялся этот бедняга еще и писать?» — недоумевал Ласло. С радостью и изумлением обнаружил он, что эти новеллы — сестры по духу его собственным сочинениям. Те же темы, те же принципы сюжетного построения, схожесть стилей.

С этого дня они стали часто встречаться. Лаци Денеш приносил Ласло тоненькие брошюрки с красным флажком на обложках — работы Ленина на немецком языке, «Анти-Дюринг» Энгельса. И два месяца спустя Денеш произнес наконец то призывное слово, которого давно ждал Ласло. Потому что совсем не трудно было убедить его в том, что дисциплина — единственный источник силы людей, жаждущих справедливой, свободной жизни. Понемногу стерлась и разница в возрасте. Первым заданием, полученным Ласло, была работа в районной организации социал-демократической партии. И он принялся за нее с таким жаром, что молодому, но более опытному его наставнику приходилось то и дело сдерживать своего ученика. Лаци Денеш оказался и мудрее и уравновешеннее Ласло. «Попадешься на крючок первому же провокатору! Провалишься!..»

Провалишься!.. И вот он сидит у стола и ждет, ждет своего друга, который сегодня сам…

А может быть, ему удалось выбраться из оцепления? Может, удостоверение помогло… И как только они согласились, чтобы он отдал свою солдатскую книжку!.. А может, все-таки удалось?..

Но Лаци не пришел, не дал о себе знать. Ни в эту ночь, ни в следующую. Ласло переживал свое горе в одиночку.

Лишь на третий день ему позвонил Пакаи и сказал, что у него «важные новости». А вечером явился Миклош.

Однако прежде Ласло пришлось выполнить поручение другого рода. Вечером, едва Ласло вернулся домой, у дверей позвонил давешний электромонтер.

— Я тут у вас в прошлый раз моток изоляционной ленты забыл, — сказал он. — Пришлось зайти, нынче это товар дефицитный.

— Пожалуйста, — отвечал Ласло, — я нашел вашу ленту, здесь она.

Монтер прошел в комнату и уже шепотом спросил!

— У вас никого нет? Можем мы поговорить?

Начал он с того, что пришел по поручению «приятеля» Лаци Денеша. У Ласло радостно заблестели глаза.

— Что с ним? Он на свободе?

— Как? — в свою очередь, удивленно воскликнул гость.

— Он же провалился. Его схватили во время облавы, два дня назад.

— Во время облавы? — покачал головой монтер. — Плохо дело… Очень плохо… Тогда мне… Впрочем, я все равно передам вам сообщение. Пожалуй, теперь оно еще важнее. Если, конечно, вы, господин доктор, пожелаете помочь нам…

— Конечно!

— Дело вот в чем, — шепотом зачастил монтер — Нужно восстановить контакт с типографией. У нас оборвалась связь. А вы в тот раз говорили, что знаете Пала Хайду, председателя районной парторганизации социал-демократов.

— Да.