Свихнувшийся герой

— А в других банках легкие, печень, почки и остальная требуха. Это человеческие органы из них приготавливают краски.

— Ты врешь.

— Красками рисуют картину. Хочешь покажу?

— Какую картину, кто рисует?

— Смотри. — Телохранитель подошел к мольберту, взялся за краешек черной ткани и уже хотел сдернуть, но Виктор его остановил:

— Стой, отойди оттуда! — рявкнул он. — Кто убивает людей и вынимает из них органы?

«Рановато ее показывать, — решил Александр, — сначала объясню, что происходит».

Он отошел от мольберта и сказал:

— Художница Надя Верхошанская — потрошитель, она терроризирует город.

— Вызови ее.

— Ее нет.

— Как нет, ты сказал, она в доме.

— Ее нет, умерла.

— Как умерла, когда, где тело? — напирал капитан.

— Сегодня утром умерла, я ее убил, распотрошил и рассовал по банкам.

— Кто убил Лену Петухову? Тоже ты, ты был за рулем?

— За рулем был я и медиков прикончил я, и таксиста-узбека. — Телохранитель стал приближаться к Виктору, а тот выхватил из подмышечной кобуры пистолет и направил на него:

— Стой, где стоишь! Ты арестован по подозрению в убийстве. Имеешь право хранить молчание, имеешь право не свидетельствовать против себя, имеешь право на адвоката…

— Хватит паясничать! — заорал Александр — теперь нервы не выдержали у него. — Если хочешь стрелять, стреляй — увидишь, что будет. Я пригласил тебя не для того, чтобы шутки шутить. Витя, мне нужна твоя помощь. Я хочу выбраться из этого дерьма. Надежду, Лену, медиков убил я, но я их не убивал. Их убила сила зла, в плену которой я сейчас нахожусь.

— Что за сила, подробней. — Виктор целился в грудь Беляева.

— До меня убивала Надежда, она была в плену зла. Потом зло овладело мной, и убивать начал я. Я не хочу быть рабом зла и не хочу убивать, поэтому ты должен мне помочь. Надо найти человека, преступника, и заставить его посмотреть на картину. Тогда сила зла из меня переместится в него, а я стану свободным.

— А тот бедняга начнет убивать, расчленять и рисовать? — вдруг сказал Виктор.

— Ты все понял.

— Рисовать вон ту картину? — спросил Виктор и указал на мольберт.

— Да. Так устроен мир, и нам его не изменить. Зло создало материальное воплощение себя самого — чудовищное произведение искусства — дьявольскую картину. Неизвестный художник написал её когда-то, на заре человечества. Душа того художника была черна, он был олицетворением силы зла и рисовал картину красками, приготовленными из органов убитых им людей. Возможно, это был сам дьявол.

Виктор вздрогнул, услышав это. Он вспомнил разговор с Сидором Глазковым: «Искусство несет добро, когда чиста душа творца, но если она черна, в ней муть и смрад, то его искусство несет людям зло, боль и разрушение».

— Чудовищно, но люди, раз взглянувшие на это творение, попадают во власть зла. Зло затуманивает разум, обезволивает и заставляет творить зло. Я испытал на себе ее силу, и она ужасна. Я получал наслаждение от убийства, впадал в экстаз от предвкушения смерти другого человека, находился в трансе во время нанесения чудовищных красок на холст, а они играли всеми цветами радуги, завораживали меня и манили. А все это для того, чтобы власть зла на Земле ширилась и крепла.

— Ты хочешь сказать, что картины Надежды Верхошанской побуждают людей совершать мерзкие, бесчеловечные, аморальные поступки? — спросил Виктор.

Он вспомнил копию «Смерть бога» в доме садиста и убийцы Таксиста-Зотова.

— Я не знаю про другие картины, я говорю об одной-единственной, вот этой. Остальные написаны обыкновенными масляными красками, а эта красками из человеческих тел. — Александр тяжело вздохнул.

— Я тебе не верю, — выдавил Виктор, — не верю ни единому слову, ты сумасшедший, у тебя психоз, токсикоз от этого запаха, поехали в управление, дашь показания.

Но Беляев продолжал свою мысль и Виктора не слушал:

— Наверное, сила зла раскрывает в людях — ее рабах, и другие таланты. Ведь раскрылся же дар художницы в Надежде. Зло помогает им получить уважение и любовь почитателей таланта. А как же без этого, ведь все вокруг злодеи? — Александр взглянул на Виктора. — Одни грабят, другие убивают, третьи насилуют, четвертые убивают грабителей и насильников. Ты тоже убийца, Виктор.

— Я не преступник, я служитель закона! — зарычал Виктор. — Ловлю гадов, подобных тебе, и сажаю в тюрьму.

— Сажаешь, — усмехнулся Саша. — Зло относительно и добро относительно. Добро может стать злом, и наоборот. Ты тоже убийца, Витя. Как ты объяснишь детям маньяка, что их папа — злодей, когда он их ласкал, играл с ними, делал рождественские подарки, водил в кино? А ты его шлепнул при задержании, как бешеного пса, без суда и следствия. Он был их отцом, любимым отцом, а злодей для них ты.

— А как ты объяснишь родителям девочки, которую убил маньяк, что он добрый, как объяснишь детям и женам убитых тобой медиков, что ты не злодей?! — взревел Виктор. — Ты мразь, сволочь, тварь, тебя человеком назвать нельзя. — Виктор вскинул пистолет и прицелился в Александра.