Свинг

Отец умер через два месяца после моего поступления, но хоть немного, да порадовался. Мать горевала, на что будет учить, но все-таки с трудом ежемесячно наскребала рублей сорок. Двадцать восемь была повышенная стипендия. На четвертом курсе уже вовсю работал медбратом, на пятом — фельдшером на «скорой помощи». Так что от материнских рублей тут же и навсегда отказался.

А недавно приснился мой город. Как же люблю его… Двадцать шесть веков насчитывает. Как Пантикапей известен с VI века до Рождества Христова. Жили вначале в его стенах милетские греки. Уровень экономики и культуры был очень высокий. В XIII веке поселились в нем татары, в XIV уступили место генуэзцам, потом турки его воевали, а уж в конце XVIII века, в 1771 году, пришли русские. Город стал первым российским в Крыму. Именно здесь окончилась в 1920-м кровопролитная Гражданская война, а во время Отечественной пережил он две оккупации. Разрушен был фашистами до основания. Потом такие люди, как отец и мать, его восстанавливали. Теперь большой — на сорок километров протянулся. От мыса Фонарь на северо-востоке до Камыш-Буруна на юго-западе. Не зря назван городом-героем: земля насквозь пропитана кровью.

А еще — двести восемьдесят дней в году светит солнышко, хотя зимой ветры дуют злые, и залив сковывает льдом. В общем, не зря русские когда-то здесь обосновались: точно поняли выгоду местоположения. На границе между Европой и Азией, в проливе между двумя морями Черным и Азовским.

Особенно хороши гора Митридат с мятущимся на вершине вечным огнем, волнистая линия холмов, закрывающих горизонт, неохватные просторы южной степи. Вид их рождает какое-то щемящее чувство собственной причастности к людским судьбам, к истории. Часто, когда снится город, слышу полузабытую песню:

А море Черное ревело и стонало,
На скалы грозные взлетал за валом вал,
Как будто море чьей-то жертвы ожидало,
Стальной гигант кренился и стонал…

В отрочестве, как только выдавалась свободная от сельхозработ минута, бежали в Аджимушкайские каменоломни: во время войны, в сорок втором, они были превращены в подземную крепость. Когда фашисты оккупировали весь полуостров, бойцы и командиры, прикрывавшие переправу на Таманский полуостров, ушли в каменоломни и… погибли. Остались единицы. Или шли на Митридат, на самую вершину, куда ведет Большая Митридатская лестница. В ней четыреста ступеней. А называется гора по имени понтийского царя Митридата, потомка Александра Македонского. Когда подымались наверх по ступеням, казалось, сама История впускает нас в себя. Интересны были и храм Иоанна Предтечи, построенный не то в VIII, не то в IX веке, и склеп Деметры на Второй Продольной, где на стенах такие фрески, что казалось: вот сейчас эти боги и богини на своих лихих колесницах с вихрем проскачут мимо тебя. Боспорская живопись, лет ей не счесть.

Все было интересно, все занимало, а когда нынче приезжали в город, позвал сына Мишку пройтись по любимым местам — получил отказ.

…Сегодня очередное дежурство, а сколько же их было за тридцать три года!.. И в студенчестве, когда начал прирабатывать, и в интернатуре, и в ординатуре.

Еженощные дежурства в деревне, когда везли со всего района. Везли тех, кого не везти было невозможно. Теперь что — красота, сказка. Три дежурства в месяц, однако сегодняшняя сказка, кажется, обернется хреновиной.

Из районной больницы привезли женщину с двухнедельным перитонитом. Жена местного начальника. Баба — «я тебе дам». Даже в таком состоянии на лице толстый слой косметики. Из анамнеза ясно: выпить может больше меня, курит, как паровоз. Искали ее для отправки в реанимацию, а она убежала на улицу покурить… Нет, европейские женщины в таких случаях уж давно бы лапти откинули, а наши — ничего. Две недели в больнице. Теряла сознание, впадала в коллаптоидное состояние, а диагноз — прободная язва — установил ее муж. Он догадался везти ее за деньги, конечно, в санаторий, где сделали рентгеноскопию и гастроскопию, нашли выход контрастной массы за пределы желудка. Вот так — приехали…

А тут еще борт — восемь раненых: двое — на ногах, шестеро — «носилочники». Плюс идет некоторый самотек. Господи! Успокой и укрепи… Дежурят со мной мальчик, второй год после института, и девушка-уролог. По случаю рождения начальника госпиталя от нее здорово попахивает спиртным.

Так… Мой перитонит лежит в реанимации уже четвертый час. Время подпирает. Разместили, не описав, раненых. Теперь вдвоем с мальчиком пойдем на лапаротомию. На таких операциях обязательно нужны еще руки, чтобы крючки взять, живот открыть. Мальчику интересно, но он не все понимает.