Свинпет

Длина цепочки давала возможность передвигаться вдоль кровати, и Карюха, вскочив на ноги, стала взбешенно прохаживаться взад-вперед. Неизвестность бесила и тяготила. Представила себе, как смаковали белые халаты, когда раздевали ее, обездвиженную, лапали грубыми ручищами, физически ощутила жар на коже, на душе стало тошно. Яростно стукнула кулаком по спинке кровати, ударилась коленом о тумбочку, вскрикнула во весь голос. Руками пригладила волосы, взглядом поискала на стенах зеркало — не нашла. Разозлилась еще больше: без зеркала она не могла, без зеркала она была не в своей тарелке. Сбоку на бедре ощутила жжение. Обнаружила припухшее красное пятно на коже, то ли наколка, то ли клеймо, не разберешь. Дотронулась пальцами — больно.

— Черт возьми, это еще что такое? — взвизгнула она, совершенно сбитая с толку. От частого возмущенного дыхания высокая грудь заходила ходуном, плоский живот задрожал от напряжения мышц.

И услыхала незнакомый девичий голос от двери:

— Метка, чтобы тебя легко было найти, если сбежишь. У нас у всех такие метины.

Карюха резко обернулась на голос, в дверях стояла длинноволосая блондинка, тоже голая, в цветных шлепках на босу ногу, приятная на вид. В ее фигуре была уверенность и, вместе с тем, какая-то вызывающая отрешенность, девушка совершенно не вписывалась в эту комнату. Померещилось, что возникло видение и вот-вот может исчезнуть. Минуту Карюха приходила в себя, унимая ярость:

— У кого, у всех? — спросила наконец, скорее машинально, потому что не успела даже удивиться правильной нормальной речи, которой не слышала от горожан, и лишь спустя мгновение удивилась этому. — А ты кто?

— Одна из таких, как ты, — отозвалась девушка и направилась к яркому солнечному окну, не обращая внимания на разъяренное состояние Карюхи.

— Как я? — Карюха попыталась двумя руками оторвать от стены цепочку. — Тогда почему ты не на цепи?

— У тебя период адаптации, все проходят через него. Не думай, что ты первая, а я думаю, ты не последняя, — разнеслось в ответ. Девушка остановилась у окна, лучи заиграли по телу, глянула сквозь стекло наружу, сделала короткую паузу, прежде чем продолжить. — На этой стадии всех держат на привязи. У каждого свой нрав. Нельзя предугадать, кто на что способен. Поначалу всех захлестывают эмоции. Бывают очень буйные, долго угомониться не могут. Насмотришься еще. А цепь снимут, если, конечно, дебоширить не будешь.

Карюха заскрипела зубами, взвизгнула:

— Я им глаза выцарапаю! Не на ту нарвались! — вскинула коготки и саркастически выпалила: — А ты, значит, не дебоширишь? Не буйная. Или угомонилась уже? Может, ты вообще кроткая овечка?

Девушка оторвалась от окна, молодое тело пружинисто изогнулось, взгляд дерзко сверкнул и прикрылся веками, а голос, между тем, прозвучал безмятежно:

— Все было, но сейчас смысла в этом никакого. Со временем сама поймешь.

— В чем же смысл? Скажи, раз поняла! — усмехнулась Карюха, в недосказанности собеседницы была интрига, разгадку которой захотелось услышать немедленно.

Но девушка промолчала, она была худая и высокая, с маленькой грудью, волосы чуть взъерошены, прямой нос, карие глаза и красивые губы, на лбу над правой бровью пялилось зеленое пятно. Опережая новый вопрос Карюхи, достала из тумбочки зеркало, протянула. Та глянула, увидала идентичное пятно у себя на лице. Вопрос повис, как дамоклов меч.

— Еще одна метка, — пояснила девушка и, прежде чем услышать взбешенный визг Карюхи, сообщила: — Меня зовут Сашка.

Начавшийся визг Карюхи сорвался на стон, и лишь потом та растерянно назвала свое имя. Затем — длинная пауза и вопрос:

— Где мы?

— В сумасшедшем доме, — апатично произнесла Сашка.

— Что? — Карюха ошеломленно замешкалась, не сразу восприняла услышанное. — Но я не сумасшедшая, — возмущенно вытолкнула она из себя. — Это они все в этом городе сумасшедшие.

Сашка спокойно поправила подушку на своей кровати, неторопливо — а куда, собственно, торопиться? — легла на спину и вытянула длинные красивые ноги, не снимая шлепок:

— Они думают иначе, — закинула руки за голову. — Главное здесь то, что думают они. Твои мысли никого не интересуют. Даже тебе самой они мало чем смогут помочь. Привыкай, если хочешь выжить.

Карюха с внезапной агрессивностью вперилась в Сашку. Что, мол, ты городишь, чума болотная? Ты совсем не знаешь меня! Со мной у них такой номер не пройдет! Подалась красивой грудью вперед:

— Мне наплевать, о чем думают они! Понятно? Я не собираюсь тут ни к чему привыкать! Лучше пускай они шарахаются от меня, раз уж я у них сумасшедшая! — Она заметалась у кровати, неистово дергая цепочку. Затем, осознавая бессмысленность ярости, отдышалась. — Ты тоже сумасшедшая?

Сашку вопрос не застал врасплох, она никак внешне не отреагировала, остановив неподвижный взгляд на одной точке разноцветного потолка:

— Наверно, раз они так думают, — ответила безразлично, помолчала и продолжила с досадой: — Если бы я была нормальная, я бы здесь не находилась, — смысл слов был двояким, но Сашка двоякость разрушать не стала, опять закрылась в коконе, как в броне.