Свинцовые башмачки

В маленькой кухне с небольшим окошком царили чистота и порядок. Большие и маленькие кастрюли хранились сложенными одна в другую, рядком висели на крючках ложки и поварешки. Дверь из кухни вела в пристройку, где Линн наконец-то смогла облегчиться.

Тем же путем она вернулась назад. За все это время женщина не сделала ни малейшей попытки ей помочь. Когда Линн села, она подала ей кружку пахты. Линн выпила залпом и сразу почувствовала себя лучше.

– Что со мной случилось? – спросила она.

– Ты мне скажи, – ответила та. – Я нашла тебя у своего порога. Ты лежала без сознания. В разорванном платье, в крови.

– Я… я была в пещере.

Она рассказала, как ей помогла девушка с рыжими волосами.

– А, полуфойла, – сказала хозяйка непонятное слово. – Значит, она решила, что ты из долины. Но ты не отсюда. Откуда же тогда?

– Я из Беррина. Вы знаете Беррин?

– Нет.

– А это что за место?

– Хеннилен.

Плечи Линн опустились. Она почувствовала себя страшно одинокой. По полу тянуло холодом, и Линн убрала озябшие ноги под плед. На противоположной стене висел лук, и Линн, просто чтобы нарушить тягостное молчание, спросила:

– Вы охотитесь?

– Разумеется, нет, – в ее голосе было такое отвращение, будто бы речь шла о чем-то вроде поедания человечины.

Разговаривать с женщиной было трудно. Она смотрела на Линн настороженно, почти враждебно, будто искала что-то и не находила, и это ей очень не нравилось. Будто бы Линн если и не была врагом, могла им стать в любую минуту. Линн отчаянно желала узнать, где находится, но что-то удерживало ее от этого вопроса. Она боялась его задать, словно знала: произнеси эту фразу, и хозяйка дома, и без того по неизвестной причине не жаловавшая ее и явно желавшая от нее избавиться, разозлится еще сильнее.

Линн же вдруг поняла, что ей самой казалось странным в женщине. Она понимала все, что та говорила, но речь ее звучала иначе. Очень похоже на то, как говорили в Беррине, но тверже и в то же время более плавно. А некоторые слова произносила настолько по-другому, что Линн скорее догадывалась об их значении.

– Я пойду, – сказала Линн. – Может быть, вы дадите мне какую-нибудь одежду? Любую, какую не жалко. Самую старую.

Она просто вернется в пещеру и выберется назад. Она хорошо помнит дорогу: пересечь долину, подняться наверх, пройти через ущелье, а там и берег моря. Ничего сложного. Одна мысль о новой встрече с мантикорой ужасала, но, может, ей повезет и она как-нибудь выкрутится. Не могла же она оставаться здесь, в этом враждебном, холодном месте, где ей были не рады. Дома ее ждал больной отец и братья, которых колдун превратил в свиней.

Должно быть, с ней произошло то, о чем она читала в книгах. Пролетела сквозь землю или что-то вроде того и оказалась в другой стране. В Беррине Линн никогда не слышала ни о чем подобном, но если верить книгам, такое случается.

Женщина одела Линн так же, как была одета сама. Поверх белой льняной сорочки – платье из тонкой серой шерсти. На него – овчинная безрукавка: два сшитых между собой куска меха, надетые через голову, подвязываются узорчатым пояском. На ноги – плотные шерстяные чулки и мягкие кожаные сапожки со шнуровкой. Обувь оказалась Линн велика, но они с хозяйкой положили в мыски свернутые тряпочки, и получилось вроде бы ничего.

Свою косынку Линн потеряла – не то в пещере, не то убегая от мантикоры, но, похоже, тут никому не было до этого дела, во всяком случае, хозяйка ни словом не упомянула о том, что незваной гостье стоит прикрыть голову. Она дала Линн ломоть серого хлеба с куском соленого сыра, но все так же едва произнеся пару слов и не выказывая ни малейшего дружелюбия. Она явно хотела, чтобы Линн поскорее убралась.

– Спасибо, что помогли мне, – у порога сказала Линн. – Я бы хотела отблагодарить вас, но, увы, мне нечем. Пожалуйста, простите, что причинила столько хлопот.

Женщина вышла вслед за ней и наблюдала, как Линн идет по тропинке, расчищенной среди сугробов, словно желая убедиться, что та направится к ущелью, а не куда-нибудь еще. Линн спиной чувствовала ее взгляд и шла так быстро, как позволяла ей боль в боку.

Стоял мягкий, прохладный солнечный день, и подтаявший снег похрупывал под ногами. Пахло дымом и мокрой землей. Большая долина со всех сторон была окружена горами, покрытыми редколесьем. Дом женщины, сложенный из земли и камней, с крышей, покрытой дерном, был ближайшим к ущелью и стоял под горой. Прямо за ним протекал звонкий прозрачный ручей – его-то Линн и слышала. На голых черных ветвях весело гомонили птицы. Похожие друг на друга дома, одни побольше, другие поменьше, были разбросаны по всей долине. Некоторые отстояли совсем далеко друг от друга, иные строились кучно. На склонах виднелись пастушьи хижины. На проталинах паслись овцы с черными ножками, казавшимися совсем тоненькими из-за пышного руна.