Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»

Большое современное строение в форме куба, где помещался обком, называли Белым домом. Внутри он был сплошь красным и полированным, за исключением огромной белой головы Ленина в фойе.

В приемной Кузнецова уже были:

– глава ОМК Петр Михайлович Гончаров. Тридцать восемь лет, черный костюм, белая рубашка, узкий черный галстук, черные дуги бровей, черная лакированная шевелюра, орлиный нос;

– редактор молодежных программ ОМК Олежек Онуфриев. Выпуклый лоб, прозрачные глаза-пуговицы, тонкие губы, узкая рубашечка, чуть коротковатые брючки;

– устроитель дискотек из Водного института Сергей Драгомощенко. Коренастый парень с лицом, слепленным из бугров, шишек и редких, но крупных зубов;

– корреспондент «Вечерки» Лена Коломиец. Высокая, плоская, широкоплечая, в стильных очках с толстыми линзами;

– незнакомая сухопарая седая дама лет пятидесяти;

– секретарша Ира с кривоватой физиономией, но очень стройными ногами, которые ей полагались по должности, так же как и значок вэлэкэсэмэ на умеренно – в смысле не очень вызывающе – развитом бюсте.

Я поздоровался. По амплитуде ответных кивков собравшихся можно было определить их социально-политический статус. Олежек кивнул энергичней всех. На днях он записал мне диск Джо Сэмпла Carmel, за что получил три рубля.

Не успел я решить, с кем из этой компании завести для убийства времени и соблюдения приличий разговор, как у Иры зазвонил телефон. Подняв трубку, она послушала ее и сказала:

– Впускаю. – Потом поднялась, покачиваясь на фешенебельных ногах, прошла к обитой дерматином двери кабинета босса и открыла ее перед нами: – Прошу вас, товарищи.

Кузнецов в белой рубашке с закатанными рукавами и чуть ослабленным узлом узкого черного галстука поднялся и указал, чтобы мы устраивались за столом. Сложив перед собой руки, он свел пальцы и, постучав этой корявой звездой по полировке, начал:

– Товарищи, мы собрали здесь вас, потому что обстановка с распространением западной музыки, вредного, разлагающего влияния, зачастую антисоветского содержания, стала широкораспространенной проблемой. – Он замолк и обвел аудиторию взглядом, чтобы удостовериться, что все осознают важность высказанной им мысли. – Не обращать внимания на эту проблему мы не можем. К сожалению, каналов поступления так называемой рок-музыки в страну много. Какие конкретно диски вредные, а какие нет, установить сразу невозможно. Поэтому мы не всегда можем своевременно остановить их. Какие это каналы?

Кузнецов подвинул к себе лежавший перед ним на столе блокнот, посмотрел на сделанную в нем запись.

– Часть дисков и кассет, как вы знаете, привозят моряки загранплавания. Проверить всё ни пограничники, ни таможня не в состоянии. В машинном отделении они захотят, так маму с папой провезут. Часть дисков приходит от родственников из-за границы…

Он оторвал глаза от блокнота и криво усмехнулся.

– Есть у нас такие тоже, не будем говорить кто. Много дисков попадает к нам через иностранных студентов из стран народной демократии, с которыми мы должны вести себя осторожно…

Он снова криво усмехнулся. Враги теснили его со всех сторон, но он отвечал им презрением.

– Мы собрали вас, как людей, держащих, как говорится, руку на пульсе молодежной жизни. Мы хотели бы выслушать ваше мнение и поделиться своими планами. Собственно, план у нас один. Практически все диски, которые попадают в наш город, рано или поздно оказываются на черном рынке. Или как его называют – сходке. Эта сходка совершенно открыто собирается в парке Шевченко. И вот этим мы намерены заняться, потому что, как говорится, все пути идут в эту точку. Если кто-то хочет высказываться, пожалуйста.

Первым слово взял Гончаров:

– У нас, как вы знаете, Николай Иванович, работают очень грамотные ребята. Они редактируют колоссальный объем записей, читают практически все публикации в центральной прессе по этому вопросу. Читают даже западную прессу. Короче, держат, так сказать, руку на пульсе. Вот один из наших редакторов – Олег Онуфриев. – Он кивнул на Олежека. – Он, я хотел сказать, они составили список дисков идеологически вредного содержания. Их немного на общем фоне популярной музыки, но они есть, и, как говорится, это тот случай, когда ложка дегтя может испортить бочку меда. Поэтому мы видим свою задачу в том, чтобы этот деготь отфильтровать и оставить нашей молодежи идеологически проверенные и эстетически добротные произведения. – Гончаров бросил взгляд на Драгомощенко и продолжил: – Наша редакторская группа выявила, что идеологически вредный материал главным образом скрывается в жанре так называемого хеви-металла. Практически каждая песня содержит призыв к насилию, поклонению всякой нечисти, разбою, свержению устоев.

– Свержению каких устоев? – ожил Драгомощенко.

– Общественных, Сережа, – как о само собой разумеющемся сказал Гончаров.

– Так это же устои капитализма, – пожал плечами тот. – Почему мы должны за это переживать? Мы должны радоваться тому, что металлисты хотят их свергать. Они там типа революционеров. Нехай свергают!