Свинцовый монумент

И тут же, видимо наскучавшись в одиночестве, обрушил на Андрея все свои замыслы и всю пламенную любовь свою к сибирскому кедру. Охал и ахал, как трудно ему найти фанатичных сторонников сбережения этого чудесного дерева. Да, кедр очень почетен у лесозаготовителей и у лесопотребителей, им пристально интересуются, но только на предмет как бы побольше вырубить. Уж очень хороша кедровая древесина. Вот и сейчас его, Никиты Макова, миссия вступает в драматическое противоречие с полученным заданием. Ему хочется доказать, что ареал кедровых лесов простирается на север значительно дальше, чем это принято считать. А коли так, то и промышленную добычу кедрового ореха - масла, кедрового масла! - можно развивать, опираясь на постулат о неистощимости сырьевых ресурсов. Но от него ждут иных обоснований: как транспортировать с далеких северных широт заготовленную там кедровую древесину.

Никита Борисович своим темпераментом увлек и Андрея, заставил вспомнить отцовские рассказы о найденной и потерянной свинцовой руде, богатой необычайно. Ведь это тоже один из ярких примеров, какие великие тайны еще хранит в себе сибирская тайга.

- И новые поиски этой руды так никого и не вдохновили?! - воскликнул Маков, ударив ладонями по столу.

- Не знаю. Отец говорил: пробовали в те годы искать. Безрезультатно. Посчитали все это за вымысел, басню вроде бесшабашного вранья у охотничьего привала. А потом постепенно история эта забылась. Отец боялся тайги. И боялся настойчиво добиваться возобновления поисков. Я ведь объяснял вам: гнетом на его совести лежала гибель начальника той геологической партии.

- Ну а вы что же, молодой человек? - изумленно спросил Маков. Владеете такой тайной - и молчок?

Вопрос Никиты Борисовича поставил Андрея в тупик. При чем же здесь он?

- Ничем я не владею, - проговорил Андрей после недолгого замешательства. - Разве что, как в сказке, пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

- Но приблизительное-то место вам отец называл!

- Пожалуйста! Тайга Ерманчетская. А границы ее мне неизвестны. Как будто многие сотни километров в любую сторону. Вас это не смущает?

- Нет. Принимаю. И буду ставить вопрос, где полагается. Со всей страстью. С напором! Но вас-то, лично вас, сибиряка, неужели отцовский рассказ не захватил? Ну, если желаете, так даже как некое романтическое происшествие. Вот вы с войны вернулись с орденами, медалями, вы же там сквозь какие испытания прошли! И не зажечься мыслью продолжить дело отца...

- Наоборот, Никита Борисович. Напоминаю: отец запугивал тайгой.

- Хорошо. Допустим. Его можно понять. Но вас понять, извините, я не могу. Над вами-то никакой давний страх не тяготеет.

- Я не геолог. В рудах я ничего не смыслю.

- А я и не побуждаю вас взять в руки молоток. Стать душою поиска - вот в чем дело!

- Кто же меня, круглого невежду, поставит во главе экспедиции?

- Бог мой! - Маков опять ударил ладонями по столу. - Вы! Не вас, а вы должны поставить! То есть добиться, чтобы поставили. А вы сами в тайгу можете и не ходить. Кстати, я не спросил: какая у вас профессия? Или вы после школы на офицерские курсы и сразу потом на фронт?

- Вообще-то почти так, - уклончиво сказал Андрей. - Только на офицерских курсах я не был. А профессия... Работал маляром. - И что-то подтолкнуло его еще добавить: - Немного рисую.

- Слушайте! Слушайте! - воскликнул Маков. - Не знаю, как там у маляра, но у художника душа не может не тянуться к прекрасному! А то, чем вы владеете, поистине прекрасно. Эта ваша тайна...

Они увлеклись и проговорили до наступления глубоких сумерек. Спохватились, что упустили время, когда можно было бы подкрепиться в общественной столовой по рейсовым карточкам, а в ресторане и дорого, и просидишь до полуночи. Не лечь ли на пустой желудок? Как будто это даже для здоровья полезнее. Но у Андрея в чемодане оказалась краюшка хлеба и небольшая банка рыбных консервов - остатки от пайка, полученного в дорогу, и они, запивая водой, славно поужинали.

- Не знаю, как вы, а я спать буду крепче, - заявил Маков, откидывая уголок одеяла. - Пусть даже и во вред здоровью. Спасибо за угощение. И спокойной ночи!

Однако заснуть им не удалось. Постучался шофер Седельникова. Вручил Андрею короткую записку: "Сейчас же приезжай. Завтра у меня день суматошный. А.". К этому шофер добавил:

- Алексей Павлович сказал: в случае чего примени силу.

- В каком таком случае? - не сразу сообразил Андрей, растерянно стоя перед распахнутой дверью в одних трусах.

- Ну если вы не поедете.

- Да ведь поздно уже! Мы вот...

- Алексей Павлович, бывает, и по целой ночи не спит. Когда в командировке, в дороге.

Седельников встретил Андрея совсем по-домашнему, без пиджака, с расстегнутым воротом рубашки и в мягких тапочках. Волосы у него были мокрые и блестели. Ладошкой он старательно разглаживал пробор направо и налево непонятно от какой из двух своих макушек. В глубине квартиры тонко позванивала посуда.