Свинцовый взвод

– Я сам, когда буду стрелять, тоже буду рот открывать, хотя уши обязательно закрою ладонями. Все. Сворачиваем. Обходим скалу, – скомандовал старший лейтенант, уже входя в боевой настрой и готовый действовать исходя из обстановки. Команды его стали короткими и конкретными. Не рекомендательными. – Оружие на изготовку.

Он поднял приклад автомата к плечу и первым свернул с тропы, эмир Улугбеков вздохнул, как обреченный на казнь, и последовал за старшим лейтенантом. Отдых не принес эмиру Хамиду значительного облегчения. Силы за такое короткое время восстановиться не успели. После подобных значительных нагрузок нетренированному человеку следует или сразу же продолжать нагружаться, или отдыхать, по крайней мере, неделю. На одной физической силе, сколько ни будь у человека здоровья от природы, не вытянуть. Только дыхание слегка было успокоилось. Но при новом подъеме на склон хрипы вернулись сразу же, после первого десятка метров. Наверное, и бока, отведавшие тяжелые удары, болели. Но эмир не жаловался. Он умел со своими ощущениями бороться, может быть, не хуже, чем старший лейтенант, потому что ему в этих действиях, человеку, не имеющему специальной и систематической подготовки, было, конечно, гораздо труднее, нежели Раскатову. И сил осталось меньше, чем у спецназовца…

* * *

Как и предполагал Константин Валентинович, скала с четвертой и последней минометной точкой была больше похожа на первые две скалы и не вызывала таких непреодолимых для не подготовленных технически бойцов трудностей, как третья точка. Единственная трудность состояла в том, что склон в месте, где скала соединялась с ним перешейком, был каменистым и почти голым. И проплешина эта была значительной по размеру и вытянутой по горизонтали, а пни, оставшиеся после вырубки нескольких елей, говорили об искусственном происхождении проплешины. И со стороны подобраться так, чтобы пройти незаметно на дистанцию ближнего боя, было проблематично. Раскатов почти минуту соображал, лежа среди молодых елей перед этой каменистой проплешиной склона. Потом в бинокль рассмотрел минометчиков. Даже бинокль показывал принадлежность этих людей к банде Парфюмера. Внешний вид и обилие татуировок бинокль рассмотреть позволял. Однако прицел автомата способностями сильного бинокля не обладал. Конечно, можно было бы завязать бой и уничтожить минометчиков в перестрелке. А расстояние не давало уверенности, что оба бандита будут уничтожены первыми же выстрелами. Но Раскатов ставил себе задачу не просто уничтожить минометчиков, а захватить минометы и мины. А это значило, что бандитам нельзя позволять прятаться за ящиками с минами. Случайный неудачный выстрел, и тогда все со скалы – и минометчики, и минометы, и мины – разлетится в разные стороны с ревом и грохотом. Того же результата может возжелать и кто-то из минометчиков, предпочитая взорваться и навредить противнику, чем просто получить пулю. Впрочем, это желание может появиться у бандитов только в том случае, если они поймут, что старшему лейтенанту нужны именно миномет и мины. А сам Раскатов объяснять это противнику не собирался.

– Что делать будем? – спросил Хамид Абдулджабарович, устроившийся справа от Раскатова и тоже рассматривающий каменистую проплешину в поисках возможного подхода.

Раскатов еще и сам не решил, что делать.

– Хорошо, что трава в горах зеленая, – заметил эмир. – Иначе нас давно бы уже увидели…

Минометчики на скале в самом деле вели себя настороженно. Ну, обрыв связи с первой и второй минометными точками, обрыв связи с Парфюмером – это уже само по себе не может не насторожить. А уж звуки стрельбы и взрывов, далеко уходящие по ущелью, обязательно должны были бы вызвать беспокойство. И минометчики старались хоть что-то рассмотреть там, впереди, откуда они ждали опасности. Но связь у них все же была. Видимо, с передовыми постами. Потому что за короткое время наблюдения Раскатов дважды замечал, как после звонка на трубку минометчики производили выстрел, а потом следовал новый звонок, видимо, от корректировщика. Но второй выстрел, кажется, был удачным, и звонка с требованием третьего выстрела уже не последовало.

На передовой линии тоже, видимо, не знали, что произошло с Парфюмером. И ничего не могли сообщить минометчикам четвертой точки. И потому те явно волновались. Иначе зачем бы они так пристально всматривались в ущелье? Ведь до противника было далеко, его даже видно не было, а мины летели над несколькими поворотами. И только они могли сказать, что произошло внизу. Но они сказать ничего не успевали, потому что взрывались.

– Трава, говорите, зеленая… – Старший лейтенант вытянул руку и приложил рукав своей камуфлированной куртки к траве. – Цвет вроде бы подходящий, соглашусь. Но это только здесь. А там… – он кивнул на проплешину, – в большинстве своем другой цвет. Хотя островки травы и там есть. А знаете что…

В голову Константина Валентиновича пришла единственная мысль о дальнейших действиях, но она еще не оформилась в конкретные очертания, и потому он не торопился ее высказать вслух.