Свинцовый взвод

Еще одна трудность состояла в том, чтобы найти для себя удобное место, с которого можно было одним мощным рывком выбросить тело на минометную площадку. Но здесь уж капризно выбирать не приходилось и следовало обходиться тем, что подготовила для спецназовца природа. А она подготовила не самый простой вариант. В месте, где была возможность оттолкнуться от боковой стены одновременно и руками, и ногами, приходилось за стену держаться обеими руками и никак невозможно было достать пистолет, чтобы наверху появиться уже вооруженным. Это, впрочем, несильно беспокоило Константина Валентиновича. Минометчики тоже не держали свои автоматы в руках. И, появившись на площадке, он сумеет первым достать оружие, потому что он готов к этому и тренирован на извлечение пистолета из кобуры с возможной скоростью. У бандитов такой тренированности быть не может, потому что им просто негде тренироваться и они не сделали военное дело своей профессией на всю жизнь. Они сделали своей профессией грабеж. А это дело отнюдь не схожее с военным.

Перед тем как выбраться из расщелины и повиснуть на руках, Раскатов позволил себе небольшой отдых. Однако уже через тридцать секунд пришел к выводу, что отдых при том, что ноги с силой упираются в противоположную стенку, является вовсе не отдыхом, а только нагнетанием усталости. И потому следует действовать быстрее. И Раскатов поторопился. Он полез кверху как можно быстрее, зная в дополнение ко всему, что только там, все завершив, он сумеет по-настоящему расслабиться и дать мышцам отдохнуть. Настроив себя таким образом, старший лейтенант Раскатов без остановки преодолел подъем и последним рывком выбросил тело на край минометной площадки. Он сразу оценил обстановку. Дальний от него бандит стоял к старшему лейтенанту лицом и не сразу сообразил, кто и откуда появился перед ним. Ближний вообще стоял спиной и держал в руках мину без взрывателя.

Дальний сообразил быстро и шагнул к автомату, стоящему у минного ящика. Раскатов же сразу совершил кувырок в сторону и, выходя из кувырка в боевую стойку, легко успел вытащить пистолет. Автоматная очередь со стороны прозвучала, как только дальний бандит коснулся автомата. И не позволила ему взяться за оружие, опрокинув на спину к самому краю скалы. Второй бандит, ближний, не выпуская из рук мины, повернулся с испуганным лицом и даже успел поднять мину вместо оружия, чтобы бросить ее в старшего лейтенанта. Но пистолетный выстрел прозвучал раньше, и бандит, не желая сразу падать, совершил ногами какой-то замысловатый вертлявый танец, уводящий его к обрыву, сам попытался выровняться, чтобы не упасть, но второй выстрел подтолкнул его и направил за пределы минометной площадки. Дело было сделано. Раскатов поднял руку, приглашая Хамида Абдулджабаровича. Тот вышел из кустов, держа в каждой руке по автомату – не забыл про автомат старшего лейтенанта – и стал выбираться на каменистую проплешину, с которой было удобно пройти на перемычку…

* * *

– Вот эти люди, – кивнул Хамид Абдулджабарович на тело бандита, которого он убил выстрелом с дальней дистанции, – из тех, кому все равно где жить, хоть здесь, хоть в Москве. В Москву едут в большинстве своем по внутреннему своему содержанию такие же. И они тоже, если бы смогли после разгрома джамаата Парфюмера уцелеть, убежали бы в Москву или куда-то в другой город России.

Это было продолжением предыдущего длинного разговора, который Улугбеков сам прервал и не пожелал развивать. Но мысли в голове его, видимо, роились и искали выхода. И он высказался.

– В Москве им опаснее, – возразил старший лейтенант Раскатов. – Такие люди даже внешность имеют характерную, и к ним сразу будет повышенное внимание полиции.