Свёл с ума — веди и дальше

— Наш новый преподаватель Защиты от Темных искусств — мисс Катарина Радев.

Гермиона встала и сдержанно склонила голову. Аплодисменты наполнили зал от пола и до самой вершины сводчатого потолка. Что примечательно, хлопали даже слизеринцы. Гермиона ухмыльнулась.

Единственный человек, который ее интересовал, лениво ударял ладонями, но вот его взгляд… Он буквально вцепился в нее невозможно черными, прекрасными глазами. Гермиона приподняла бровь и послала ему теплую улыбку, чем явно смутила парня. Их переглядывания длились меньше двух секунд, и, казалось, никто не обратил на это внимания. Важно было, только чтобы внимание обратил он.

— Профессор Радев?

Гермиона сидела, вперив взгляд в содержимое своего бокала, сдерживаясь, чтобы не поморщиться. Она ненавидела тыквенный сок и предпочла бы ему чай, а лучше — хороший огневиски.

— Профессор Радев…

И весь этот шум. Бесконечный галдеж Большого зала угнетал. Мерлин, как же хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Хотелось проснуться спустя пару дней и отправиться в аудиторию, чтобы увидеть его. До дрожи в руках она мечтала прикоснуться к нему; кончики пальцев покалывало от сдерживаемого напряжения. Ведьма подняла взгляд, чтобы снова найти его среди слизеринцев…

Кто-то дотронулся до ее предплечья, и Гермиона ощутимо вздрогнула.

— Профессор Радев? — голос Слагхорна был озабоченным.

Мерлин, это же ее имя. И сколько он ее уже зовет?

— Да, профессор Слагхорн, прошу прощения, я отвлеклась, — ведьма обворожительно улыбнулась старому магу, надеясь, что ее натянутая улыбка выглядит достаточно убедительно и мало напоминает мысленный оскал.

Слагхорн улыбнулся в ответ и склонил голову к плечу.

— Как вы смотрите на то, чтобы присоединиться ко мне сегодня вечером?

— Прошу прощения? — сейчас даже не нужно было изображать удивление.

Гораций мягко рассмеялся и отмахнулся, как от шутки. Вот кому стоило бы подтянуть актерское мастерство.

— Сразу после приветственного пира я собираю небольшую компанию волшебников в своих покоях, вы не присоединитесь к нам? Думаю, вам будет интересно познакомиться с некоторыми учениками и не только…

Грейнджер рассеянно кивнула несколько раз, возможно она даже что-то отвечала. Её взгляд прикипел к Северусу, который встал из-за слизеринского стола и в компании однокурсников выходил из Большого зала.

— Что ж, тогда жду вас через полчаса, — мягко добавил Слагхорн в завершении разговора.

***

Гермиона не знала, чего ожидать, когда шла сюда, но то, что она увидела, ее совершенно не впечатлило. Казалось, за все эти годы ничего не изменилось. Те же натянутые, вымученные улыбки у школьников, кислые мины у прибывших волшебников, меняющиеся, как по мановению волшебной палочки, когда попадали в поле зрения Слагхорна, скучные беседы. Радовали вкусная еда и пунш — алкогольный, для взрослых. Не огневиски, но лучше, чем тыквенный сок, который ей пришлось в себя вливать до этого.

Заняв место в одной из ниш, Грейнджер внимательно оглядывала лица взрослых волшебников. Школьники ее абсолютно не интересовали — никакой пользы от этих подростков, наполненных гормонами под завязку. Не то чтобы старшее поколение ее могло заинтересовать, но быть с ними сейчас в одном возрасте — это дорогого стоило.

Ученики косились на нее с любопытством, пытаясь понять, что она из себя представляет и ждать ли от нее проблем. Грейнджер игнорировала их взгляды, приняв максимально надменный вид — дружить с кем-либо из них она не планировала. Скорее, наоборот. В некоторых так и хотелось отправить круциатус и наслаждаться их криками, воплями и болью. Некоторых из них Гермиона ненавидела за издевательства над Снейпом, некоторых — за то, какими мерзавцами они станут в будущем. Были и такие, как мисс Эванс — ее просто хотелось прибить за то, что она существует. Единственное, что эта дрянь сделала хорошего в жизни — родила Гарри.

По расширившимся глазам мисс Эванс и ноткам опасения, промелькнувшим в зеленых радужках, Гермиона поняла, что смотрит на девушку слишком долго. И, судя по всему, по лицу растеклась не самая приятная ухмылка. Гермиона закрыла глаза, пытаясь стереть картинку, которую вообразила. Разметавшиеся рыжие волосы, лицо, искаженное гримасой боли, пальцы, царапающие пол.

Взять себя в руки.

Грейнджер открыла глаза. Эванс уже куда-то исчезла. Восхитительно. Так сильно, как Гермиона хотела Северуса, также сильно она ненавидела Эванс — до дрожи в руках. Ненависть колючками прорастала сквозь вены, сквозь каждую клеточку тела, пуская свои корни где-то глубоко в груди так, что нельзя от них избавиться без яда. Раньше это не было так ощутимо, потому что был лишь ее образ, воспоминание. Но когда вот эта самая девушка стоит перед ней, олицетворяя боль, страдание и предательство… Чувства Гермионы к ней были очевидны.