Свирепый босс наперстянки

— Сначала мне показалось, что я простудилась, — объяснила она. Я была беременна, поэтому списала это на беременность в первом триместре. Потом...мне стало еще хуже.

Я дважды проверила ее губы и язык, оба все еще розового цвета. Если бы не ногти, других признаков отравления у Татьяны не было. Но мой внутренний инстинкт был ядом, а внутренний инстинкт обычно был верен.

— Я знаю, это может показаться глупым, но ты пробовала какие-нибудь незнакомые, новые продукты? Или съела что- нибудь, что ты не видела его процесс приготовления? Татьяна покачала головой.

— Обычно мы ходим в рестораны. Но мы затаились с тех пор, как приехали в Нью-Йорк. С февраля я ем исключительно домашнюю еду. Я прикусила нижнюю губу.

— Ты много ела красного мяса? Она нахмурила брови.

— Что?

— Ну, серые ногти — это симптом отравления цинком. Я вернула ей руку.

— Небольшое количество полезна для тебя, но слишком много может быть опасно.

— Константин никогда не кормил нас ничем, кроме самого лучшего, — ответила она.

И я мысленно вычеркнула подозрение на отравление цинком. Антону стало скучно с нами, и он уткнулся лицом в набухший живот Татьяны, бормоча что-то о своей младшей сестренке.

Я не была уверена, что с Татьяной что-то не так. Если бы была отравлена мышьяком или чем-то столь же распространенным, симптомы были бы гораздо более очевидными. От сыпи, диареи и гиперпигментации.

Может быть, это отравление серебром? Но почему богатая женщина в Штатах должна быть подвержена воздействию большого количества серебра, и у нее есть только серые ногти, чтобы показать?

— А какие у вас еще симптомы? — спросила я.

— Усталость, кашель, боли в суставах... Татьяна замолчала.

Хотя врачи никогда не могут решить, что является симптомом беременности или моей болезни. Лечить ее будет трудно. Беременные женщины не могли принимать определенные лекарства, иначе они рисковали жизнью своего ребенка.

— А ребенок? — спросила я. Она растет нормально?

— Она немного маленькая, — сказала Татьяна. Антон был намного больше на этом этапе, но она неуклонно растет.

Ее глаза вдруг расширились, и Антон в восторге поднял голову:

— Мама, она брыкалась! Татьяна схватила меня за руку.

— Ты хочешь, это почувствовать? Она не стала дожидаться моего ответа и прижала мою ладонь к своему набухшему животу. Через несколько секунд я почувствовала резкое давление на свою руку. Как будто кто-то слегка ударил меня.

Слово «расцвет» пронеслось в моем мозгу.

— О, — я выдернула свою руку из хватки Татьяны. Кажется,

она в порядке.

— Мы с Дмитрием зовем ее Никола, — ласково сказала она, потирая свой круглый живот.

— Как хорошо, что у тебя будет девочка.

— Сестра Ника, — проворковал Антон, снова прижимаясь лицом к животу Татьяны. Ника, Ника!

Глубоко в животе я почувствовала, как начинает образовываться яма. Татьяна что-то значила для окружающих ее людей. Люди любили ее и нуждались в ней.

Если она умрет...

Я вскочила на ноги, движение так поразило Татьяну, что Антон подпрыгнул.

— Я собираюсь пойти и прочитать твое досье. Просто, э-э, дайте мне знать, если что-то изменится. Ее теплые глаза оценивали меня, видя то, что я не хотела показывать.

— Спасибо, что помогаешь мне.

Пытаясь помочь, я хотела исправить ситуацию. Пытаюсь, потому что я ни хрена не понимаю, что с тобой не так, и я не хочу быть причиной того, что твой сын может оказаться сиротой. Или остаться наедине с Дмитрием.

Вместо этого я схватила папку, сказал пустое «до свидания» и быстро ушла. Ликующий голос Антона последовал за мной.

В коридоре я прислонилась к стене, глубоко дыша. Во что я ввязалась ? Что же я делаю?

Я никогда не была самым заботливым человеком на свете, никогда не отказывалась от последнего куска пирога или не вступалась за старушек в автобусе. Но эта больная женщина ... Я чувствовала, как рушатся стены, поднимается пол, давит крыша.

— Елена?

Я резко втянула воздух и повернула голову. Даника стояла в конце коридора, ее ярко-розовый свитер прорезался мне в глаза ее было трудно не заметить.

— Ты в порядке?

Я молча кивнула. Мой разум прояснился, и я заметила, как сильно я сжимаю его. Медицинские карты Татьяны. Я ослабила хватку.

Она посмотрела на дверь Татьяны, услышав, что Антон и его мать вошли внутрь. Выражение ее лица смягчилось в понимании.

— Я знаю, что это тяжело.

— Что тут сложного? Я не хотела, чтобы это прозвучало так резко, тем более что Даника была моим единственным другом — в самом широком смысле этого слова. Но я действительно не хотела это обсуждать.

— Ты что, искала меня? Даника кивнула.

— Константин хочет проинформировать нас о третьем убийстве. Он ждет нас в своем кабинете.

— Третье убийство? Я отошла от стены. О чем ты говоришь?

— А ты не знаешь? Ее глаза изучали выражение моего лица. Таддео действительно ничего не говорил? Я отрицательно покачала головой.