Свирепый босс наперстянки

— Но вы же должны что-то знать, — сказал я. Тебя послали убить двух женщин...с твоим безглазым Виком. Он ничего не сказал.

Одним движением руки я сломал ему нос. Кость легко сломалась под моей хваткой, как кость канарейки.

Эйнсворт вскрикнул от боли и наклонился. Еще больше крови брызнуло на бетон, кровь, которую нужно будет смыть. Мы не могли рисковать тем, что какие-то подростки наткнутся и найдут его.

— Почему два? Удивился я. Это не тот образец, который вы показали. Он не ответил.

За исключением...вы не ожидали, что там будет одна из женщин. Глаза Эйнсворта блеснули. Моя улыбка стала шире.

— Ах, вот оно что, не так ли? Так за кем же ты охотился? Я качнул стул на ножках, заставляя панику вспыхнуть в его глазах.

— Нет, нет!

— За которой из них ты охотился, — повторил я. Эйнсворт выровнял дыхание, отчаянно пытаясь восстановить контроль над собой. Это было бесполезно, вся власть принадлежала мне. И никто не мог отнять его у меня.

Не в этой жизни, и уж точно не каким-то безымянным солдатом. Припухшие глаза Эйнсворта сморщились, когда он выдавил из себя улыбку.

— Тит знает тебя в лицо, Тарханов...и твою маленькую Елену. Звериная ярость подпитывала меня, когда я схватил спинку его стула и потянул его за борт.

Он тут же начал извиваться и визжать, угроза падения сделала его немного менее храбрым. Я наклонился поближе к его уху, не ослабляя хватку.

— Хватит игр, — прорычал я. Где находится Титус?

— Я никогда тебе не скажу.

Я еще сильнее наклонил его за борт, мои мышцы напряглись от напряжения. Эйнсворт взвизгнул, заставив нескольких моих людей хихикнуть в тени.

— Где находится Титус?

— Нет.

Я еще сильнее наклонил его. Ножки стула заскользили по бетону, угрожая соскользнуть и унести с собой Эйнсворта.

— Не стесняйся, — уговаривал я. Ты ведь хочешь жить, правда, Эдвард? Он часто дышал, не отрывая глаз от земли. Он молча кивнул. Я приподнял стул.

— Скажи мне, где Титус, и доживешь до следующего рассвета. Или умрешь. Он не ответил.

— Это твой выбор, Эдвард. Жизнь...Я еще больше наклонил стул над выступом. Или смерть. Эдвард снова судорожно вздохнул. Он уставился на меня синими от синяков глазами.

— Я готов умереть за Титуса. Я улыбнулся.

— И ты это сделаешь.

Его глаза расширились, когда я швырнул стул за борт. Звук его костей, врезающихся в землю, эхом разносился по всей ночи, заглушая ветер и волны.

Браток на земле выбежал проверить. Прошло несколько секунд, прежде чем он крикнул:

— Все еще есть пульс, босс. Хочешь, я его прикончу? Я улыбнулся и жестом подозвала мужчин.

— Подними его и отвези в подземелье.

— Им понадобится лопата, — пробормотал Роман, подходя ко мне сзади. Все в порядке, босс? Я отвернулся от изуродованного, но живого тела Эдварда.

— Все в порядке. Я поправил запонки. Пошли Данику позаботиться о нем. Пора этому человеку узнать, что значит по-настоящему сломаться. Роман злобно ухмыльнулся.

— Считайте, что дело сделано, босс.

Константин Тарханов

15

Я заметил ее гибкую фигуру, вытянувшуюся высоко на толстой ветке, ветви дерева предлагали подобие уединения. У корней лежали две собаки, время от времени поглядывая на нее, не с яростью, а с любопытством и беспокойством.

Большинство собак привязались к Елене, особенно потому, что она была той, кто проводил большую часть времени на улице.

Елена не заметила, как я подошел. Она прислонилась к стволу с книгой в руке, и длинные темные волосы зацепились за кору. Она выглядела так, словно попала в книгу сказок, прекрасная лесная нимфа, которая жила среди деревьев и диких зверей и вела ничего не подозревающих людей на смерть.

— Елена, — позвал я тихо, чтобы не напугать ее. Она посмотрела на меня сверху вниз, ее зеленые глаза блестели.

— Почему ты так рано проснулся. Я улыбнулся.

Обычно я вставал до восхода солнца. Большую часть рассветов я проводил с лошадьми, однако несколько раз, когда я заходил в кабинет, мне удавалось заметить Елену в траве внизу. Обычно она читала или дремала, выглядя расслабленной и спокойной.

Я еще не спал, все еще слишком заряженный адреналином от допроса Эдварда Эйнсворта. Все утро я провел в своем кабинете, то и дело оглядывая сад в поисках Елены. Когда я не мог ее видеть, я приходил ее искать.

— Беспокоишься — спросил я. Она закатила глаза.

— Скорее удивляюсь, почему ты беспокоишь меня.

— Ну, тогда я оставлю тебя с твоей книгой, — задумчиво произнес я. Мне просто интересно, почему ты на дереве. Собаки беспокоят тебя?

— Нет, — твердо ответила Елена. Я уже много лет не лазала по деревьям. Мне стало любопытно.

Она сказала — это так просто и фактически, что подразумевала, что я был идиотом, спрашивая это.

Елена была очень талантлива в том, чтобы подразумевать, что человек, задающий вопросы, был идиотом, и ответ был очевиден.

Это сводило Романа с ума, я думал, что это было блестяще. Это был особый навык, уметь заставить окружающих чувствовать себя неполноценными, используя только тон своего голоса.

— А что замужество запрещало тебе лазать по деревьям?

Она бросила на меня раздраженный взгляд.

— А ты как думаешь?

Я рассмеялся.