Свирепый Пеллюсидар

— Меня зовут О-аа, — резко ответила она, — я — дочь короля. Когда мой муж, мой отец и семь моих братьев узнают обо всем этом, они тебя убьют.

Мужчина рассмеялся.

— Меня зовут Ла-ак, — сказал он, — я живу на острове Канда и у меня шесть жен. Ты будешь седьмой. Только у нашего вождя есть семь жен — все меня будут уважать. Я, собственно, приплыл на материк, чтобы найти себе седьмую жену, и, видишь, как удачно все получилось — долго искать не пришлось!

— Я не буду твоей женой! — крикнула О-аа. Ла-ак опять залился смехом.

— Будешь, — сказал он, — шесть моих женщин быстро научат тебя хорошим манерам, если ты, конечно, переживешь их уроки. После этого будешь как шелковая. Они, вообще-то, уже убили двух женщин, которых я привозил до тебя. Те тоже не хотели быть моими женами, а по нашим обычаям женщину можно взять только с ее согласия. Дурацкие законы, но приходится исполнять.

— Лучше отвези меня обратно на материк, — сказала О-аа, — потому что я не стану твоей женой. И обещаю тебе, что убью пару из тех, что у тебя уже есть, прежде, чем они убьют меня.

На этот раз Ла-ак замолчал надолго. Наконец, он заговорил:

— Я верю тебе, но ты слишком красива, чтобы я с тобой вот так расстался. О том, что случится в этом каноэ, никто никогда не узнает, потому что я утоплю тебя до того, как мы доберемся до Канда. С этими словами Ла-ак отложил весло и начал медленно приближаться к своей пленнице.

* * *

Дэвид Иннес, Годон и Аг-гилок взошли на корабль Гака. Когда все воины были на своих кораблях, флот снялся с якоря и вышел в море.

Аг-гилок осмотрелся и с выражением неописуемого презрения воскликнул:

— Черт меня дери! Какая сухопутная черепаха строила это корыто?! Да в этой посудине все против правил. Готов биться об заклад, что она одинаково хорошо плавает вперед, назад и вбок! И треугольный парус. — добавил он с отвращением. — Видели бы вы "Долли Доркас" — вот был корабль, а это… — тут он махнул рукой.

В глазах Гака Волосатого зажглись опасные огоньки. Гак гордился каждым кораблем императорского флота: они были для него чудом техники — первые парусные суда, которые он видел в своей жизни. И построил их не кто-нибудь, а Эбнер Перри. Этот сморщенный беззубый людоед осмеливается ругать его корабли, а его самого называет сухопутной черепахой! Гак был вне себя от ярости и, недолго думая, схватил старика за бороду с намерением тут же открутить ему голову.

— Подожди! — крикнул Дэвид. — Я думаю, Аг-гилок знает, о чем говорит. Во внешнем мире он был моряком. Перри действительно сделал хорошие корабли лучшее, что он мог. Но я думаю, он будет рад, если среди нас появится человек, разбирающийся — в кораблестроении. Мы сможем использовать Аг-гилока, когда вернемся.

Гак с ворчанием отпустил старика.

— Он слишком много болтает, — мрачно сказал он и отошел от греха подальше.

— Если бы не то чертово крушение, из-за которого я попал в этот, будь он трижды неладен, мир, я бы командовал сейчас прекрасным клиппером. Я как раз собирался его построить по возвращении на мыс Код.

— Клиппер?! — воскликнул Дэвид. — Но никто больше не ходит на клипперах. Их не строят уже больше пятидесяти лет.

— Оставь эти сказки для своей подружки, — ответил Аг-гилок. — Когда "Долли" пошла ко дну, самому старому клипперу было не больше пяти лет. А "Долли" потонула… Сейчас, дай соображу. Ага, в 1845 году.

Дэвид взглянул на старика с изумлением.

— Ты уверен, что не путаешь дату? — спросил он.

— Да провалиться мне на этом месте!

— Сколько лет тебе было, когда утонула "Долли Доркас"? — спросил Дэвид.

— Сорок. Это-то я помню. Мы с президентом Тайлером родились в один день. Двадцать девятого марта 1845 года ему было бы пятьдесят пять лет. Он был на пятнадцать лет старше меня. Но он не дожил до того дня, и в это время на пост президента баллотировался какой-то Полак.

— А ты знаешь, сколько тебе лет сейчас? — спросил Дэвид.

— Э-э, видишь ли, я, конечно, немного сбился со счета, сидя в этой вонючей дыре, но я думаю, что не ошибусь, если скажу, что мне сейчас около шестидесяти.

— Ошибешься, — ответил Дэвид, — тебе сто пятьдесят три года.

— Вы только посмотрите на этого чертова брехуна, — возмущенно заорал старик, — да неужто я выгляжу на сто пятьдесят три года?

— Нет, — согласился Дэвид, — но на сто пятьдесят наверняка.

Аг-гилок взглянул на Дэвида с отвращением.

— Не буду говорить у кого именно, — сказал он, — но у кого-то мозгов не больше, чем у какой-нибудь вонючей макаки, — произнеся это, он отвернулся и, обиженно бормоча что-то, отошел в сторону.

Годон стоял неподалеку и слышал диалог Дэвида и Аг-гилока, но поскольку он не имел ни малейшего представления о возрасте и годах, то следил за их разговором без особого интереса. Впрочем, мало что могло его сейчас заинтересовать — он был расстроен исчезновением О-аа и корил себя за то, что не остался на берегу и не нашел ее.