Свистать всех наверх

Пункт первый: если бы вы прекратили передавать свои маленькие радиограммы, Лаворски мог подумать, что произошло что-то подозрительное и, оставив последнюю пару тонн золота на «Нантвилле», смылся бы восвояси прежде, чем мы оказались здесь. У людей вроде Лаворски очень обостренное чувство опасности. Пункт второй: они бы ни за что не признались публично в своих преступлениях, если бы не были уверены, что нам конец. Пункт третий: Калверт хотел подстроить все таким образом, чтобы всеобщее внимание было постоянно приковано к «Файеркресту». В этом случае капитану Роули и его людям можно было занять исходные позиции тихо и без лишнего кровопролития. Не исключено, что и ваша кровь могла пролиться, дорогая Шарлотта. Пункт четвертый и очень важный: если бы вы не поддерживали с ними постоянную радиосвязь, сообщая о наших перемещениях вплоть до самого последнего момента, когда мы проскочили через эти ворота,— кстати, мы даже не закрыли дверь в салон, чтобы вы могли слышать наши переговоры и постоянно быть в курсе наших действий,— иначе встречного боя было бы не избежать. Стрельба началась бы с того самого момента, как были сорваны с петель ворота ангара. Никто не сможет сказать, сколько людей погибло бы при этом. Но они знали, что мы находимся под контролем, они знали, что мы в западне, что вы на борту с пистолетом наготове, что дверца капкана вот-вот захлопнется. Наконец, пункт пятый, самый важный из всех: капитан Роули прятался в сотне ярдов отсюда в боковом туннеле, а его подразделение находилось при этом в помещении кладовки в здании замка. Как, вы думаете, они могли узнать, когда выступать, причем выступать надо было одновременно? Как положено всем морским пехотинцам, у них были переносные приемники, настроенные на нужную волну, и они прекрасно слышали все ваши тайные переговоры. Вы же помните, передатчик был украден на «Файеркресте». Это был передатчик Калверта, моя дорогая. Прошлой ночью он узнал частоту переговоров с Большой землей. Это произошло после того, как он... ээ... дал вам кое-чего выпить. Тогда он и проверил настройку передатчика. Еще до того, как воспользоваться передатчиком в замке.

Шарлотта обратилась ко мне:

— Мне кажется, что ты самый лживый, мерзкий и негодный человек из всех, кого мне доводилось встречать на свете.— Ее глаза блестели то ли от слез, то ли от чего-то другого, мне неизвестного. Я почувствовал себя очень неловко и неприятно. Она положила свою руку на мою и произнесла тихо:

— Дурак, о какой же ты дурак! Ведь пистолет мог выстрелить. Я... я же могла убить тебя, Филип!

Я похлопал ее по руке и сказал:

— Ты сама не можешь заставить себя в это поверить.— В этих обстоятельствах я счел нужным не говорить, что если бы этот пистолет выстрелил, то я бы навсегда потерял веру в стальной треугольный напильник с крупной насечкой.

Серый туман нехотя рассеивался, уступая место золотистым лучам неяркого утреннего солнца, скользнувшим по темной морской глади, когда Тим Хатчинсон направил «Файеркрест» в сторону Ейлин Орана.

На корабле нас было только четверо. Хатчинсон, я, миссис Макичерн и Шарлотта. Я советовал Шарлотте отдохнуть в замке Дабб Сгейр, но она меня просто проигнорировала. Помогла миссис Макичерн взобраться на борт «Файеркреста» и даже не сделала попытки снова сойти на берег. Очень целеустремленная женщина, отметил я про себя. Это наверняка приведет к конфликтам в грядущие годы.

Дядюшки Артура с нами на было. Даже табун диких лошадей не смог бы затащить дядюшку Артура на борт «Файеркреста» в эту ночь. Он переживал райские мгновенья, устроившись перед камином в гостиной замка Дабб Сгейр, потягивая отборное виски лорда Кирксайда и потрясая сливки аристократии рассказами о своих удивительных подвигах. Если повезет, он и мое имя пару раз упомянет по ходу повествования своей героической саги. Но не исключено, что этого и не случится.

Мисс Макичерн не мечтала о рае. Она чувствовала себя уже в раю. Милая, тихая старушка не переставала улыбаться все время, покуда мы плыли до Ейлин Орана. Я молил Бога о том, чтобы старый Макичерн не забыл поменять грязную рубаху.