Свистопляска

— Погоди! — не своим голосом заорала я, хотя Болек и не собирался никуда уходить. — Погоди! Это что же, такой урожайный год на медвежат панд?

Болек не понял.

— В магазинах игрушек или в живой природе? — осторожно поинтересовался он.

Теперь не поняла я и не знала, что ответить. Какое мне дело до живой природы? И откуда знать, что делается в игрушечных магазинах? Дошло, наконец.

— Да пошёл ты… Тут, в Крынице, их что, множество сшивается?

— Понятия не имею, раздобывать медведя — не моё дело, мне уже готового дают. А что?

Сверкнувшая было в голове мысль так бы быстро и погасла, не оставив следа, только неясное ощущение — вот-вот поймаю её за хвост. Попробую воспроизвести отдельные этапы ассоциаций: Болек сказал об игрушечном медвежонке, набитом наркотиками, такого же точно медвежонка панду держала в объятиях Выдра, а рядом сидел босс, и в самом деле, очень крупный. Медвежонок, не босс, так что бы это значило? Выдра в одной шайке с Северином?..

— Видела я такого медведя у одной моей знакомой, — не очень понятно информировала я парня.

— Живого? — спросил совсем сбитый с толку Болек.

Ну прямо «толковала рыба с раком, а петрушка с пастернаком, а цыбуля дивовала, что петрушка толковала…» Нет, там танцевали, а не толковали, ну да все равно.

— Окстись, я же говорю о плюшевом.

— И пани видела плюшевого медвежонка панду у какой-то девочки?

— Какой там девочки, в том-то и дело, что у взрослой бабы.

— И что?

— И баба держала его на коленях, что ей очень мешало есть, ну да это на неё похоже. А рядом с ней сидел твой босс. Мелькнула у меня мысль, что вот сейчас все станет понятно, да дудки! Ничего не понятно.

— Где пани их видела?

— В ресторане «Пеликана».

— И этот заср.., паршивый босс рядом?

— Ага, наверное, проживает там, я не успела проверить.

Болек надолго замолчал. Автоматически откупорил вторую бутылку пива и попытался влить её содержимое в один стакан, я еле успела выхватить из-под стола пляжную сумку.

— Мог оказаться тот самый, — наконец заявил он. — Я имею в виду — медведь. Дал бабе подержать, он мужик рисковый. Сначала баба подержит, потом передадут мне.

— А когда его тебе доставят?

— Не знаю. И каким образом — тоже не знаю. Возможно, подбросят прямо мне домой.

— А хотя бы знаешь, что потом с ним делать?

— Знаю. Отнести в порт и засунуть в лодочку.

— А если кто свистнет?

— Не свистнет, они проследят.

— Выходит, ты только знаешь, что внутри большие ценности, сам не увидишь. Понесёшь открыто?

— Нет, велели завернуть во что-нибудь. Туг в мою дверь стукнули и, не дожидаясь разрешения, распахнули. В комнату ворвался Зигмусь. Холера, принесла его нелёгкая, совсем забыла о нем!

— Привет-привет! А я ждал-ждал… Ах, моё почтение, очень-очень рад познакомиться! Много-много слышал о вас, надеюсь, пани Иоанна вам обо мне сказала? Сказала? Деловые-деловые люди всегда-всегда найдут общий язык! Очень-очень рад!

Болеку с трудом удалось высвободить руку из пламенных пожатий Зигмуся. Хорошо, что он и до того сидел с остолбенелым выражением, теперь точно так же взирал на щебечущего Зигмуся.

А тот набросился на меня:

— Как ты можешь-можешь оставлять квартиру незапертой? Каждый-каждый может войти! А у тебя мои-мои материалы!

— Так ведь каждый не знает, что они у меня! — неловко оправдывалась я.

Зигмусь легко отвязался от меня, сейчас ему было гораздо важнее пообщаться с Болеком. И он накинулся на беднягу.

— Вы наверняка слышали-слышали обо мне, интересное предложение! Столько-столько возможностей, условия-условия обсудим. Пан не откажется от своего шанса-шанса! Ну и что скажете, что скажете?

У Болека на лице было написано, что поначалу он ещё пытался понять, что от него требуется, но очень скоро капитулировал и совсем отказался от попыток разобраться в происходящем. Я не успела Болеку ни слова сказать о Зигмусе, а тот явно принял его за богатого Яцека ну и набросился на парня со свойственными ему энергией и бесцеремонностью. Внезапно припомнив, по какому случаю Яцек оказался на курорте, Зигмусь спохватился, придал лицу соболезнующее выражение и вскочил со стула.

— Ох, извините меня, начинать надо было-было-было.., примите и прочее, такое горе-горе, искренне пану соболезную.

— Благодарю, — все с тем же отупелым выражением на лице бессознательно ответствовал Болек и опять вырвал руку у энергичного незнакомца.

Решив, что приличия соблюдены, Зигмусь вернулся к делу.

— Ну так что скажете, что скажете?

— Ничего! — опять же рефлекторно ответил Болек. В глазах Зигмуся метнулся ужас, и он так порывисто бросился к несчастному парню, явно намереваясь опять завладеть его рукой, что Болек поспешил добавить из чувства самосохранения:

— А впрочем…