Свистопляска

Похоже, и меня оглушил натиск Зигмуся, потому что я не сразу смогла прийти на помощь Болеку. Впрочем, кузен болтал не переставая, не давая вставить слова. Нет худа без добра, у меня появилось время подумать, и я решила не выводить его из заблуждения. Ведь Зигмусь не из тех, кто заблуждается, наверняка в своей ошибке он тут же обвинил бы меня, а в Болека все равно вцепился бы: кто он, что здесь делает, чего это я с ним в таком тет-а-тёте? А потом долгие годы пилил бы меня за то, что я его ввела в заблуждение и поставила в дурацкое положение перед незнакомым человеком. Наверняка сделала это из вредности, я такая, кому-кому, а уж ему это прекрасно известно. И наверняка не ограничился бы тем, что стал меня грызть, тут же поднял бы шум на всю округу, засыпал телеграммами близких и дальних родственников, а также государственных деятелей. И я в своём безудержном воображении узрела Сейм, погребённый под бумажными кипами его жалоб, ведь наш уважаемый законодательный орган занимается главным образом разбором именно таких идиотских проблем.

Тем временем беседа Зигмуся с Болеком приняла более конкретный характер.

— Так ведь, так ведь? — восторженно токовал Зигмусь. — Для электроники и одних суток хватит? Вот-вот, и я того же мнения, того же мнения. А согласно моему проекту полиграфия сделает громадный-громадный шаг вперёд…

Болек не имел о полиграфии ни малейшего понятия, но теперь это ему уже не мешало. И он со знанием дела заявил:

— Но сначала надо все данные ввести в компьютер.

— Именно-именно, в компьютер! — с энтузиазмом подхватил Зигмусь. — Большой-большой современный компьютер!

— Большой, — согласился Болек. А чего ему упорствовать?

— Все дело в финансах-финансах, а вы располагаете…

Болеку уже море было по колено.

— Располагаю.

— Ну так за дело! У меня материал готов-готов! Стол содрогнулся, когда Зигмусь грохнул на него свой чемоданчик. Тут я решила, что пришла пора вмешаться.

— Ну как ты не понимаешь, неловко сейчас говорить о делах, — вполголоса произнесла я, выдавив из себя столько мягкого укора, сколько получилось. — Человек о похоронах думает, а ты…

Зигмусь опять вернулся на грешную землю и даже немного покраснел. Бедный Болек, услышав мои слова, что явственно отразилось на его лице, окончательно офонарел. Ах, да, правильно, ведь я же ему ни словечка не успела сообщить ни о смерти Гавела, ни о приезде Яцека! Такая сразу заварилась каша, до того ли?

— Вернёмся к этому вопросу через пару дней, — поспешила я закончить, не давая им вставить слова, ещё не то вставят… — Не сейчас. И кроме того, я голодна, хотелось бы пообедать.

— Пообедать? — возмущённо воскликнул Зигмусь, дорвавшись до слова. Похоже, он обрадовался возможности сгладить неловкость, переменив тему. — Какой обед может быть в эту пору?

— Ну все равно, пусть ужин.

— Ужин тоже давно кончился, — упорствовал пунктуальный Зигмусь. Я разозлилась.

— Пусть в пансионатах время ужина прошло, что с того? Я сегодня так толком и не ела. Имеет человек право поесть?

Зигмусь не мог не признать права на еду, но последнее слово должно было остаться за ним.

— Хорошо, тебе надо поесть. — И обратился к Болеку:

— Извините, пожалуйста, а когда похороны?

— В понедельник, — не моргнув глазом ответил Болек.

— Выходит, через три дня?

— Нет, не в этот понедельник, а в следующий, — твёрдо стоял на своём Болек.

— В такую жару?.. — усомнился Зигмусь.

— Меры приняты, — туманно пояснил Болек.

— Понятно, понятно, — согласился Зигмусь. — Здесь?

— Что здесь? — не понял Болек.

— Похороны здесь? — пояснил свой вопрос Зигмусь.

Туг уж Болек не мог справиться самостоятельно и украдкой глянул на меня. Я чуть заметно покачала головой. И Болек решился:

— Нет, в Молдзях.

Теперь ошарашен был Зигмусь. Не знаю, слышал ли он когда-либо о каких-то Молдзях, во всяком случае неуверенно выдавил из себя:

— Ах, в Молдзях. Понятно-понятно… А почему?! И совсем неожиданно для меня Болек ответил с большим достоинством:

— Там наш фамильный склеп!

Зигмусь отпал. Никому не известные Молдзи с фамильным склепом до того ошеломили его, что он без сопротивления распростился с нами, когда мы все вместе покинули мою квартиру, и не вернулся больше к своей гениальной работе. Признаться, и мне Болек основательно заморочил голову своими Молдзями. Хорошо, что, выходя, я машинально взглянула в зеркало, иначе ушла бы в бигудях.

* * *

Вернувшись, я застала Болека у себя в квартире. Он вместе со всеми вышел через дверь, обратно проник через окно. Я ещё не успела войти, как он уже задал вопрос:

— Кто это такой?

Меня не удивил прозвучавший в его голосе ужас, я сама была в ужасе от кузена, да что поделаешь?

Удовлетворив любопытство Болека, я в свою очередь с нетерпением поинтересовалась, что за Молдзи такие. Не иначе, он их выдумал?

— А вот и нет, — ответил Болек. — Есть такая деревушка, под Элком, довольно большая, как-то мне довелось там побывать, а тут он так налетел на меня — назвал первое, что пришло в голову. Впрочем, кладбище там есть. А чьи похороны?