Свистопляска с расследованием

Долго задумываться над ее словами не пришлось, надо было сконцентрировать внимание на другом. А именно, на орудии в ее руке. Я уже начала понимать, что ждать ничего хорошего от бывшей подруги не приходилось. Это значило, что доверия моего она окончательно лишилась, и следовало не подпускать ее к себе на близкое расстояние, тем более с бутылкой, которой запросто могла воспользоваться против меня.

И, правда, взмахнула рукой угрожающе и сделала шаг в моем направлении. Я попятилась, прикидывая, что стану делать, если она дальше на меня полезет. А Танька решила, что испугалась ее, криво усмехнулась, собой довольная и замахнулась сильнее.

– Трусливая, сучка! Я тебя сейчас…

Она действительно метила мне в голову, без дураков. Вот только я не стояла на месте и не дожидалась, когда бутылка грохнется об мою макушку. И та пролетела мимо, и угодила в угол какого-то комода, что ли. Послышался треск, характерный звук бьющегося стекла, и осколки разлетелись по всему полу. На секунду поблагодарила бога, что отвел от меня удар. А в следующую секунду уже извивалась и отскакивала от ударов по воздуху острых краев горла битой бутылки. Приходилось от этих опасных, нацеленных в меня взмахов пятиться, а места за спиной оставалось совсем мало. Там, сзади, неумолимо приближалась стена.

И тогда я не стала больше медлить. Собрала волю и силу в кулак и выбросила его, со всей возможной для меня резкостью, прямо Таньке в нос. Она завизжала, как резаная, и схватилась ладонями за лицо. А я еще, идиотка, подумала, как бы она сама себя не поранила тем самым острым стеклом, что был зажат в ее руке и теперь оказался в опасной близости от ее глаз. Это же надо было до такого додуматься! Но в следующий момент моим собственным глазам открылась картина, как из Танькиного носа тонкой струйкой потекла алая кровь. Сначала на ее ладони, прямо мимо пальцев, а дальше просто по губам и подбородку. А потом… потом ничего уже не видела. В ушах у меня зашумело, в глазах потемнело, я опрокинулась спиной на стену, а по ней совсем опустилась на пол, без чувств.

Очнулась и обнаружила себя, лежащей на грязном полу все в том же углу, на мусоре и осколках. Но, слава тебе господи, была жива и здорова. В смысле, не обнаружила на себе новых ран. Если бы меня, всю такую беспомощную, пришла бы кому охота изрезать на лоскуты, то никак не смогла бы помешать, находясь в обмороке. Только, на мое счастье, этим моим состоянием никто не воспользовался.

Я повернула голову в сторону ставших различимыми голосов и увидела этих двоих. Суриков все так же сидел на диване. Он приканчивал вторую бутылку. Пил и закусывал большим куском Краковской колбасы, зажатым в пятерне. По всему, этот процесс интересовал его больше всего. Таньку рассмотрела за копошением в стопках денег. Она их перебирала в руках и что-то бубнила под нос. Слов ее разобрать не могла, но, все равно, порадовалась, что та была занята и не замечала моего пробуждения и прихода в себя.

Стараясь быть для них незаметной, я немного подобралась и попыталась медленно сесть. Вроде, получилось. Тогда еще пошевелилась и подтянула ноги, согнув их в коленях. И это у меня получилось. Теперь я сидела вполне по-человечески. Вжалась в угол, чтобы занимать меньше места и поэтому, надеялась, была менее заметна для своих врагов. Только зря на это надеялась, телодвижения мои были подмечены. И ни кем иным, как Суриковым.

– Смотри-ка, «подружка» твоя очухалась, – прочавкал Николай, дожевывая внушительный кусок колбасы, едва поместившийся у него в пасти. – Не желаешь поквитаться с ней за свой разбитый нос?!

Его ржание показалось мне оглушительным. Я еще дернулась, чуть не всем телом, и поежилась. А Танька, к моему счастью, как-то вяло на него отреагировала, продолжая рыться в деньгах.

– Отстань! – только от него отмахнулась.

– Нет! Так не интересно! Обещала всю ее изрезать на куски…

– Замолкни, Колька! Ну, вот! Опять сбилась. Что бы тебе стоило еще пять минут посидеть молча?! И эта хороша… Разворочалась, там!

– Чего ты привязалась к этим пачкам? Неужели думаешь, стал бы ее хахаль со мной шутки шутить? Прикинь, все деньги подготовил, а тысячу евро зажал?! Тебе это покоя не дает?

– Отстань, сказала. Может, мне просто нравится их считать?! Тебе-то, что?

– Скучно мне с тобой стало. Вот, когда вопишь или дерешься, другое дело… А так…

– Что же мне, теперь всю оставшуюся жизнь ругаться и с кем-нибудь драться? Скажешь тоже!

– Так далеко я не смотрю. Не привык. Мне бы сегодня нагуляться и навеселиться. А что будет завтра…

Этот бандит смачно так весь потянулся, аж до хруста в суставах. Потом легко поднялся на ноги, точно пружина у него внутри какая распрямилась, и направился в мою сторону.

– Что тут у нас? Какое веселье может быть?

Пока он весь надо мной не навис и не заслонил от меня все пространство комнаты, я смогла наблюдать, как Танька напряглась и бросила копаться в деньгах. Она подняла голову, а потом и вовсе развернулась от них в нашу сторону.

– Слышишь, Николай?! Поди-ка сюда, – позвала она, но видеть ее я уже не могла.