Свита Мертвого бога

Если Калларда удалась в родню со стороны матери, то Нисада совершенно явно была отцова дочь — истинная Лорш во всех своих проявлениях и безудержности этих проявлений. Ее каштановые волосы были кое-как схвачены на затылке гребнем — не двойным, а самым что ни на есть обычным — но, не желая покоряться ему, все равно торчали во все стороны. Винно-красный цвет ее шелкового платья, слишком насыщенный для незамужней девушки, яснее ясного показывал, насколько Нисада готова плевать на любые приличия. В том, каким взглядом она окинула гостей и домочадцев, было нечто от полководца, озирающего поле предстоящей битвы. Отыскав глазами Берри, она, нисколько не стесняясь, подмигнула ему, словно кокетничая, но на самом деле сообщая: «Я узнала тебя в этом теле».

— Дочь моя, эта женщина родом из земель Хаоса, — Эмалинда повернулась к Нисаде. Весь ее облик ясно выражал: «Вы видите, какой крест мне приходится нести, но я давно уже смирилась». — Прежде чем пропускать ее к тебе, я желала убедиться, что сие не противно Единому и не введет тебя во грех.

— Вот при мне и убеждайся, — Нисада проковыляла через комнату и рухнула в другое кресло, с более отлогой спинкой, прислонив костыли к подлокотникам. — Говорите, госпожа из Меналии, мы вас внимательно слушаем.

— Я вынуждена просить прощения за ужасающие манеры моей дочери, — Эмалинда почти непритворно вздохнула. — Здесь, в глуши, ей негде было научиться обходительности, к тому же отец ужасно разбаловал ее…

— Давай, — не слушая княгиню, коротко бросил Берри по-меналийски. Тай решительно шагнула вперед и звучным, чистым голосом начала свою речь.

— Госпожа Миндаль говорит, — начал переводить Берри, — что глаза не обманывают ее — княжна Нисада и есть та девица, что явилась ей во сне. Ибо полгода назад Белая Леди Неролин, коей госпожа Миндаль преданно служит, показала ей сию девицу, рыдающую над убитым конем, и сказала: «Вот одна из малых мира сего, на которых держится этот мир, и если не исцелить ее, то не пройдет и года, как он пошатнется, ибо сместится Равновесие».

Как и предсказывал Берри, упоминание «коня» оказалось сильным ходом — лицо Эмалинды дрогнуло, а рот юноши в синем камзоле сам собой открылся от изумления. Калларда, в общих чертах посвященная в то, чему предстояло случиться, нервно затеребила тканую закладку в книге. Служанка у стола бросила возиться с посудой и замерла, прислушиваясь. Скосив глаза к входной двери, Джарвис разглядел носы еще трех или четырех слуг, любопытствующих, но не смеющих войти без приказа.

Очень замечательно. Чем больше свидетелей — тем лучше для Нисады!

— А потому, — продолжал Берри, вторя размеренному, звенящему голосу Тай, — бросила она все и отправилась в долгий путь, чтобы омыть силой Белой Леди несчастную княжну и не позволить свершиться беде. И вот она здесь, и ждет лишь вашего согласия, госпожа Нисада, ибо без него не вольна вершить свое дело.

— Значит, мое согласие никого здесь даже не интересует? — с нажимом произнесла Эмалинда. После возвышенно звучащей меналийской речи Тай эти слова прозвучали ужасающим диссонансом — и похоже, госпожа княгиня сама это ощутила.

— Неужели мать может не желать исцеления своей дочери? — вопросом на вопрос ответил Берри, не дожидаясь реакции Тай.

— Истинно любящая мать — та, что прежде здравия телесного печется о духовном благополучии своих детей, — жестко произнесла Эмалинда. — Ваша Белая богиня — один из демонов Хаоса. Могу ли я предать в ее власть свое дитя, возросшее в лоне Единого?

— Ну, маменька, ты и заговорила! — расхохоталась Нисада, пока Берри переводил для Тай тираду княгини. — Прямо как преподобный отец Эринто на проповеди! А я-то по наивности думала, что взрастала в твоем лоне…

Эмалинда уже открыла рот, чтобы выругать дочь за богохульство, но тут опять раздался голос Тай. Брови ее приподнялись, лицо стало необыкновенно одухотворенным.

— Госпожа Миндаль говорит, — перевел Берри, — что Белая Леди — это сама Жизнь. Неужели госпожа княгиня хочет сказать, что ее бог враждебен жизни? Ей кажется более правильной мысль, что если Единый действительно всеобъемлющ и абсолютен, как учат его священники, то Белая Леди — лишь одно из его проявлений, а потому в исцелении ее силой нет и не может быть греха.

Снова верный ход. Хороший богослов, без сомнения, нашел бы, чем парировать довод Тай, но госпожа Эмалинда явно не была хорошим богословом.

— Матушка, ну пусть она попробует! — взмолилась Калларда, которая тоже изнемогла от ожидания. — Тебе что, совсем Нис не жалко?

Нисада бросила на нее восторженный взгляд, в котором ясно читалось: «Браво, сестренка, вот уж от кого не ожидала!»

— Ты действительно можешь сделать то, о чем говоришь? — повернулась она к Тай.

Кто бы мог подумать, что настанет день, когда она сможет общаться с лучшей подругой лишь через переводчика! В Замке каждый слышит из уст других тот язык, который является для него родным, но здесь, в дневном мире, она не знает меналийского — а Тай не говорит по-вайлэзски…