Свитки Серафима (СИ)

Она так посмотрела на Алексея, что историк тут же сменил тему.

— Чемодан так и не открыла, баба Варя, — он кивнул в сторону прихожей.

— Ключ не нашла. Более полувека не нужен был. Может и потерялся совсем.

— Вдруг там важное⁈ — Алексей пытался разжечь любопытство в Варваре, но та не поддавалась.

— Семейное старьё, — она лишь махнула рукой. — Позже разберёмся.

— Как же без ключа?

— Сломаешь замок, да и ладно, — похоже, что старушке совсем было не жаль фамильного чемодана.

Такой вариант Алексея устраивал. Возможно, он бы сразу занялся тайной посылки от деда, но записка от Сашки мозолила глаза. Увиливать от чтения письма поводов больше не нашлось.

Цапнув белый прямоугольник со стола, он увидел, что конверт не заклеен и лишь создаёт иллюзию секретного послания. Сердце сжало от смутной тревоги. Спроси сейчас кто-нибудь Алексея, что не так, не ответил бы. Он привык доверять интуиции и настроился на самые неприятные новости.

16

В глаза бросились ровные строчки с аккуратно выписанными буковками. Так не похоже на импульсивного и быстрого Сашку. У того бы буквы «плясали», стремясь улететь с белого листа.

Случайный попутчик писал:

«Послезавтра. В шесть возле гостиницы. Будет интересно».

Даже в этих коротких фразах читалась добрая насмешка, так свойственная необычному знакомому.

Теперь Алексей стоял перед выбором. Когда-то сомнительный и двусмысленный разговор в гостинице, подслушанный совершенно случайно. Теперь заманчивое, но непонятное предложение новой встречи, цель которой была скрыта от историка.

Страшно ли ему было? Наверное, да.

Алексей с трудом переносил неопределённость неизвестности и сомнений. Куда проще было решительно бросаться в события. Возможно, опасные, но просчитанные и явные.

Коротко и загадочно звучали слова в письме. Конечно же, Алексей и понятия не имел, с чем связано внезапное приглашение. Прощаясь с Сашкой, они ни о чём не договаривались, разошлись, как два автомобиля на узкой дороге. Он вспомнил странное поведение знакомого и его приятеля в городе. На коммерсантов они были похожи меньше всего. В любом случае подумать время есть.

Вложив записку в блокнот, Алексей занялся расшифровкой надписи на дверях библиотеки. Он надеялся, что зарисовал линии и крючки тщательно и верно.

Борисыч уверенно говорил, что историк сам способен восстановить текст. Решив проверить правдивость слов бывшего милиционера, он невзначай бросил в пространство вопрос:

— Баба Варя, а вы знаете, что на дверях библиотеки написано?

— Объявление какое? — энергично протирая плиту, отозвалась старушка. — У меня завтра утром смена. Тогда и увижу.

Бесхитростный ответ на время смутил Алексея, сбив с мысли. Но никому из горожан он не верил. Даже такой милой женщине, как Варвара, которая старательно обходила острые темы, гасила в себе лишнее любопытство, никуда не вмешивалась. Алексей начинал понимать, почему родственница так поступает. Она так хотела спокойной и безопасной жизни, помня о трагедии, уже случившейся в семье.

— Надпись на двери, — конкретизировал он, удерживая внимание на сгорбленной спине, обтянутой цветастой кофточкой.

Баба Варя вздрогнула, развернулась к гостю.

— Алёша, я же просила…

— Не влезать? Не совать нос в чужое дело, как это делал прадед? — Его слова звучали немного жёстко.

— Ты хоть и Лукашов, но чужой для городка, — тихо, боязливо ответила Варвара. — Он сожрёт тебя. Уезжать тебе надо.

— Почему? — Алексей пытался поймать бегающий взгляд родственницы, что сидела, съёжившись, на табурете. — Какая опасность? Кто угрожает?

— Не просто у нас город, Алёша. Всегда таким был. Не стоит об этом говорить. Нас не касается — живём да радуемся.

— Вы с Борисычем в одном стиле, — язвительно хмыкнул историк. — Обо всём и ни о чём. Уходи. Уезжай. Ни слова в простоте.

— Ты с Борисычем говорил? — Блёклые, старческие глаза округлились.

— Чай пили.

— Ох…

Больше она ничего не пожелала сказать. Лицо стало строгим и смиренным, будто Варвара согласилась с неизбежным. На Алексея она смотрела, как на покойника, по недоразумению всё ещё не погребённому.

Упрямое нежелание подчиняться неизвестности загорелось в нём.

«Нет уж! Вначале я узнаю, что здесь происходит!» — зло подумал Алексей.

Да, и судьба прадеда вызывала интерес. За что он погиб? Какие секреты раскрыл? Почему Лукашовы и Смуровы поссорились? Какое отношение к этому имел монастырь, Сакральный дар и дверь в библиотеку?

Это было лучшим толчком к решительным действиям, и он занёс карандаш над закорючками в блокноте. Замысловатые линии на первый взгляд ни на что не походили: точно не относились к германской или романской группе языков; вряд ли что-то похожее встречалось среди тюркской группы или совсем уж экзотики из древних письменностей Азии.

Не будучи специалистом, Алексей обладал хорошей зрительной памятью — линии ни о чём ему не напоминали, если только не являлись графической стилизацией под письменность.