Свиток 6. Поход за амулетом

— Ну да, — чужаки. Плывут куда-то. …Ну и хрен с ними, пущай плывут. Кому надо, тот их государственную принадлежность и планы на будущее, и выяснит. А у нас своих дел полно, чтобы еще и чужаками интересоваться… — Такие вот эмоции читались на лицах, провожающих нас взглядами рыбаков, и экипажей встречных судов. — Какая прелесть!

— Тут бы это… — Как-то очень робко и нерешительно, обратился ко мне Ясьяяак. — Тут скоро деревенька одна будет, нам бы туда зайти, запастись водой…

— Хм… — Удивился я. — Мы же вроде в той бухточке уже запаслись, у нас еще и две трети не использовано… А до Реки, сам говоришь, всего пара дней пути осталось…

— В Аоэрооэо вода дорогая. — Объяснил он мне свое предложение. А тут мы втрое дешевле купим…

— Ты же говоришь, что там целая огромная река. — Слегка прибалдел я от таких признаков высокой цивилизации. — До этого дня, я последний раз за воду платил еще в Москве, еще деньгами, которые мне родители выдали для оплаты коммунальных услуг.

— В реке вода сильно грязная… — Даже изволил чуть сморщить свой нос Ясьяяак. — Мутная очень. Ее даже местные не пьют. Ну разве только совсем бедняки. И те, сначала день или два в кувшинах отстаивают. А те кто побогаче, — они из ручьев, что в реку впадают, или колодцев воду берут. А самые знатные и важные, — пьют ту что из Ключа бьет… Там, говорят, вода всегда холодная и очень-очень чистая и сладкая льется.

М-да уж, — подумалось мне. — Судя по всему, река полна ила. Что конечно весьма способствует сельскому хозяйству, но вот в плане питья, — весьма сомнительное удовольствие.

Да и стоки многочисленных больших городов и деревень, наверняка спускающие свои отходы в столь удобно расположенную рядом реку, вероятно приучили местных жителей избегать речной воды. …Однако непонятно, почему у Ясьяяака такой испуганный вид.

— Чего ты боишься Ясьяяак? — Изображая большую проницательность, взглянул я в глаза нашему гиду-штурману.

— Да меня… — Тихо ответил Ясьяяак. — В этой деревне хорошо знают, и если с вами увидят…

— Понятно… — Протянул я, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. — С внешностью наших, не совсем добровольных помощников, явно надо было что-то делать. Вот только беда, — набора театрального грима я с собой не захватил. …Да и не было у меня такого никогда.

Ладно. — Я ведь все-таки когда-то учился на художника. …Пусть и прикладных промыслов, но все-таки.

А что надо сделать, чтобы человек стал неузнаваемым? — Стереть все наиболее характерные черты, и добавить несколько новых.

Что во внешности нашего Ясьяяака наиболее бросается в глаза? — Да вот глаза-то и бросаются. — Мало того что достаточно умные и хитроватые, так еще и какого-то нехарактерного желтоватого отлива. …А еще длинная, почти до середины груди, борода.

Значит, первым делом, долой чалму-повязку! Как я уже успел убедиться, — волосы под чалмой достаточно длинные, и одна из основных функций этой чалмы, — убрать эти длинные волосы с глаз.

…И не удивительно что волосы длинные, — во время долгих плаваний, посетить парикмахерскую, особой возможности нет. Вот они и растут месяцами, пока капитан не вернется домой. …Ибо примета такая есть!

Значит, зачесываем волосы вперед, чтобы челка падала на глаза. …Гы-гы. — будет этаким доисторическим эмо, благо и видок у него сейчас довольно печальный.

А вот бороду мы… нет, тупо укоротить, будет недостаточно… Так что сделаем-ка мы ему этакую шкиперскую бородку переходящую в бакенбарды, сбрив усы и растительность на подбородке.

…Видок признаться довольно странный получился, да еще и учитывая участки кожи, не загоравшие уже наверное лет двадцать, а то и тридцать… Ну да ничего. — Сегодня Ясьяяак с корабля не сойдет, будет Тууивоасика сторожить. А за время, пока доплывем к Аоэрооэо кожа успеет обгореть.

Что бы еще… Ах да. — В один из мягких сапожков-ботинков, под пятку вставляем своеобразную стельку. — Ясьяяак сразу начинает немного прихрамывать.

Осталось выдать ему одежду из собственных запасов, да и кой-кого из матросов разорить, потому как одежда наших громил-степняков, ему явно будет великовата. — Вот, теперь Ясьяяака и родная мать фиг узнает… Ну, может мать, или кто-то из близких знакомых, конечно и узнает. Но с «шапочными» знакомыми, явно прокатит.

— …А ты Отуупаак чего ржешь? — Окрикнул я стоящего невдалеке капитана-конкурента. — Ты следующий… И быть тебе одноглазым!

В деревушку мы вошли уже под вечер. Первый раз, не без некоторого душевного трепета, предъявили хмурому аиотееку-оикияоо, распоряжавшемуся на причале, свою фальшивую подорожную. И первый раз изложили свою легенду.

Подорожную он изучил весьма внимательно. Правда, как мне показалось, — узелки на правильность завязки не проверял, а вот содержание изучил довольно тщательно.