Свиток 6. Поход за амулетом

Думаете я иронизирую и глумлюсь? А вот не жили вы в моих степях, когда каждая семья-племя исключительно за себя. И ложась спать, ты не можешь быть уверен что проснешься со скальпом на голове, а отойдя на пару сотен шагов от стада, что вернешься обратно. Не видели, как старики уходят в степь умирать, чтобы не быть обузой родне, как из десятка рожденных младенцев лет до десяти доживает дай бог парочка, не голодали неделями напролет, и не дрались в жестоких схватках со всем миром — просто за право жить и дышать.

Пусть и крайне хреново, но государство свою функцию обычно исполняет, но усердно берет с тебя за это свою плату, увеличивая часы труда и уменьшая время на отдых, семью, сон.

Вот и тут. Даже не надо было особо присматриваться, чтобы понять, что народ в городишке работает на порядок больше чем наши «заморские», а живет отнюдь не столь кучеряво.

Тут правда и сама природа руку приложила, ограничив плодородные земли поймой реки. Да и государство вовсю постаралось, с одной стороны, — дав людям определенную защиту и шансы на выживание, что увеличило количество едоков на тех же площадях пахотной земли. А с другой, — щедро обкладывая работников налогами, да разными трудовыми повинностями.

И еще один, довольно резко бросающийся признак наступающей цивилизации. У нас, как ни крути, но даже средний «низший» был пусть плохим, но воином. А уж чего говорить про крестьян или пастухов, всегда готовых отстаивать свой земельный надел или стадо, с оружием в руках.

Оттого даже такая деревенщина как мой шурин Крайт, мог запросто заявиться во Дворец к Царю Царей Мордую, дабы перебазарить с ним о своих личных проблемах, или проблемах своей деревеньки.

И можно даже не сомневаться, он будет там принят со всем уважением и внимательно выслушан. И, естественно, законно может ожидать что Царь Царей вникнет в его проблемы со всей тщательностью и дотошностью. Потому как Крайт, при всей своей глупости и ограниченности, — такая же надежа и опора царства, как и сам Царь, разве что чуток пожиже да пониже. Но зато этих опор много, и все они займут свое место в войске, когда возникнет такая необходимость, или поспособствуют богатству Царства, своими налогами.

А тут, вот, чувствовалось, что дела уже обстоят совсем по другому. Достаточно было видеть испуганные и подобострастные взгляды, которые бросали встречные крестьяне на вооруженного человека, чтобы понять насколько же это будет хреновая опора для государства в случае войны. Их и сгонять в строй придется насильно, да и большую часть сил тратить на то, чтобы они не убежали от нафиг им ненужной войны.

Да, местные пахари воинами точно не были. Может аиотееки, а может и кто пораньше, давно уже лишили их права защищать самих себя. А значит и принимать важные решения, ходить с гордо поднятой головой и даже полноценно владеть собственностью и распоряжаться своей судьбой.

Там, в большом городе, это еще не столь явно бросалось в глаза. Ибо горожане, по большей части попадались нам наглые и пробивные — иначе в толпе народа не выжить. Но вот тут, в дремучих деревеньках, я как-то вдруг резко почувствовал эту разницу.

…А еще, вдруг впервые за очень долгие годы застеснялся своей клички «Дебил», которой уже даже начал гордиться. Я ведь ее тоже получил, когда не мог ни заботиться, ни защищать себя. Так что в глазах моих товарищей, все местные поселяне тоже были дебилами — великовозрастными детьми, не способными сами о себе позаботиться.

…Вот и ратуй после этого за прогресс и за цивилизацию!

В общем, побродил я по этому городку минут двадцать — не более.

Достопримечательностей никаких, конные статуи и эрмитажи отсутствуют напрочь, культурная жизнь, застенчиво пряча лживые глаза, обещала появиться только через пару тысяч лет, да и то не здесь, а где-нибудь поближе к столице. Наука даже этого не обещала. А местная экзотика была представлена покосившимися плетнями из соломы, убогими глинобитными хижинами, понатыканными где придется, и ароматами навоза.

Наиболее интересным зрелищем, что я успел насладиться за эти двадцать минут, была драка двух петухов и то закончившаяся спустя пару минут не в результате явной победы одной из сторон, а ввиду общей утомленности от жары.

Бесконечная тоска, уныние и дремота, растянувшаяся на несколько тысяч лет… Определенно, ловить в этом месте абсолютно нечего.

Плюнул в мусорную пыль городских дорожек, и побрел на звук бубнов и завывания жрецов. Благо, как я заметил, туда же начали подтягиваться и местные жители, таща на плечах какие-то мешки, и опасливо поглядывая на нас.

Прогулявшись вслед за ними, мы вышли на какую-то площадь, образованную кажется больше по недоразумению, чем во исполнение планов местных архитекторов. Там уже топталась небольшая толпа… человек этак в четыреста-пятьсот, включаю женщин и ребятню, — полагаю, почти все жители поселка. И как я не без удивления заметил, на лицах горожан даже можно было прочесть некое оживление и радость. Видать жизнь в городе была настолько тосклива и однообразна, что даже уплата налогов, казалась им развлечением.