Свиток фараона

— Вы… Вы видели гробницу, профессор?

Наступила долгая пауза.

— Посмотри на меня, — ответил наконец Хартфилд. — Три двери ведут в гробницу Имхотепа. Первая называется «Ворота мира», вторая — «Ворота желания», а третья — «Ворота безумия». Кто перешагнет этот порог, на того нападают миллионы «теней смерти» — возбудители болезни, которые тысячелетиями размножались в гробнице. И нет никакого шанса избежать встречи с ними. Я был первым, кто почувствовал это на себе. Потом меня шантажировали монахи из Сиди-Салима. Я выдал место, где находится вход в гробницу. Но они не поверили мне и все как один побывали в гробнице. Вскоре в монастыре разыгралась эпидемия безумия. Теперь они разрывают друг друга на части.

— Аллах всемогущий и всемилостивейший! — испуганно воскликнула Халима. — Они не должны найти эту гробницу!

Хартфилд отрешенно уставился в пол и кивнул.

— Вот поэтому я тебе все это и рассказал.

В голове у Халимы проносились жуткие мысли. Она уже видела, как Омар входит в гробницу. Она представляла, как он заходит в первые, вторые, третьи ворота. Издав истошный крик, словно ее саму поразили «тени смерти», молодая женщина бросилась прочь из комнаты, оставив профессора на кровати. Она пробежала через холл гостиницы, распахнула дверь свободного такси и взволнованно крикнула:

— В Саккару! Чем быстрее, тем лучше!

Хассан, от взгляда которого не могло укрыться ни одно событие в гостинице «Мена Хаус», наблюдал за этой сценой издали. Он ничего не мог понять.

— Вы не могли бы ехать быстрее? — торопила шофера Халима.

Хотя водитель и выжимал из старого «форда» последние силы, он вел себя с невозмутимостью погонщика верблюдов.

— Иншаллах, йа саиди, — сказал он, — когда Аллах создавал время, о спешке не могло быть и речи.

Халима уже дважды теряла Омара, в третий раз она бы не перенесла этого. Она просто не могла этого допустить. Омар не должен зайти в эту гробницу! Вдруг Халима поймала себя на мысли, что умоляет Аллаха, чтобы тот предотвратил самое страшное. Неужели Аллах наказывает ее за дерзость, ведь она поклялась аль-Хусейну в верности, а потом бросила его? Она готова была покаяться и нести любое наказание, только бы не платить такую высокую цену. Она не хотела, чтобы Омар стал сумасшедшим.

Автомобиль поднял густое облако пыли, и его было видно издалека. Фон Ностиц подал знак остальным прекратить работы. Где-то на полдороги такси остановилось, Халима выпрыгнула из машины и помчалась по каменистой равнине к трем мужчинам. Теперь они узнали ее.

— Что случилось? — издалека закричал Омар.

— Вы нашли Имхотепа? — взволнованно спросила Халима.

Барон неохотно махнул рукой, что должно было обозначать безрезультатность их поисков. Тогда Халима бросилась на шею Омару. Она покрыла его поцелуями и радостно закричала:

— Так захотел сам Аллах! Все по воле Аллаха!

Сначала никто ничего не понял, и Омар меньше всех. Только когда Халима успокоилась и рассказала о предостережениях Хартфилда, выражение лиц мужчин изменилось. Барон фон Ностиц сразу недоверчиво заметил, не дешевый ли это трюк профессора, чтобы удержать их от дальнейших поисков. Но Нагиб и Омар возразили: человек в подобном состоянии не может выдумать такое. Как бы там ни было, они сразу же согласились отправиться в Гизу и поговорить с профессором.

Перед входом в «Мена Хаус» их встретил микассах. У него был взволнованный вид.

— Карлайл был здесь, — шепнул он Омару.

— Карлайл? — Омар был так удивлен, что не смог вымолвить ни слова.

— Он быстро покинул гостиницу, но еще более странным было то, что я не видел, как он в нее попал. А от меня, как ты знаешь, ничего не скроется. — Калека пожал плечами.

Омар задумался, пытаясь найти объяснение неожиданному появлению Карлайла, и очнулся, когда Нагиб толкнул его и позвал:

— Пойдем!

Они понеслись по широкой каменной лестнице на второй этаж к номеру профессора.

Хартфилд лежал с раскрытыми глазами на постели. Ноги у него были подобраны и выгнуты, словно от судорог. Правая рука, сжатая в кулак, лежала на груди, левая покоилась на краю кровати. Перед кроватью лежала бечевка с двойными узлами на концах, какую используют погонщики верблюдов, чтобы подгонять животных. Хартфилд был мертв. Задушен.

Фон Ностиц и Халима вошли в номер. Никто не проронил ни слова. В душе Омара смешались печаль и злость. У него не было сомнений в том, кто совершил это преступление.

Но все убийцы совершают ошибки. Так было и в этом случае: преступник не обратил внимания на чистильщика обуви у входа в гостиницу.

— Нужно известить полицию, — произнес Омар.

Фон Ностиц кивнул. Омар подошел к кровати и попытался выпрямить руки и ноги профессора. Кулак был так стиснут, что Омару с трудом удалось разжать руку Хартфилда. Казалось, будто он судорожно цеплялся за медальон, который висел у него на шее. Но когда Омар разжал его пальцы, он обнаружил маленький темный четырехугольный осколок. Можно было подумать, что у Хартфилда в момент смерти была только одна мысль — только бы спрятать этот осколок.