СВО. Пекло войны

Внешне никто не будет проявлять то, что кипит внутри. Боль продолжает зудеть, не дает покоя. Страх тоже никуда не ушел, несмотря на то что порой кажется, что к подобному привык. Поэтому водители отказываются выходить на маршруты, у которых пунктом назначения является железнодорожный вокзал. Сейчас туда регулярно прилетают украинские беспилотники-камикадзе. Водители становятся «легальными» мишенями для операторов БПЛА ВСУ. Никакие бронежилеты, каски, жизненный опыт или пресловутая чуйка не способны уберечь от очередного теракта, который в любую секунду может устроить противник. Отсюда и отказы, а не отсутствие желания работать.

Да и кто даст гарантии, что не прилетит по пути обратно или в дом? Уже давно никто не понимает логику обстрелов. Отсутствие военных объектов или точек запуска снарядов артиллерии не означает, что сюда не прилетит. Автостанция, площадь, двор жилого дома, здание НИИ, больница, станция скорой помощи – все может стать «законной целью».

Не мог отделаться от этих мыслей, пока возвращался. Буквально на каждом участке на маршруте были места, где гибли дончане. Если везде оставить стихийные мемориалы, то город утонет в нескончаемом потоке цветов с черными лентами.

Но больше всего из головы не выходили слова из записки. Пожалуй, в этом и есть весь Донецк, в тех стихах убитой горем дончанки. Его недосказанность, боль и тоска существуют внутри его жителей, и останутся они там навсегда, даже спустя годы. Никто не забудет этих долгих страшных лет бесконечных обстрелов. Никто уже и не ждет той самой весны, теплой и нарядной, без обстрелов и взрывов. Все просто живут, стараясь не оглядываться вокруг, ведь каждый уголок в городе напоминает об одном из многих черных дней.

Путь длиною в 10 лет

29 февраля 2024 года

Репортаж из освобожденной Авдеевки

Выезжали под хлопки исходящих. Российские минометы работали в сторону противника, который не успевал закрепиться в новых населенных пунктах, куда ему пришлось отступать из Авдеевки. К третьему баху привык к выстрелам и дальше особо на них не обращал внимание. Исходящие не вызывали больше тех эмоций, что в самый первый выезд на фронт.

Вспомнилась первая вылазка к бойцам в январе 2015-го не случайно. Катили по Спартаку, по которому нас водил ополченец с позывным Шум. Он же хвастался подбитым танком, но больше – взятым в плен экипажем, который так и не смог выполнить свой приказ – прорваться в Донецк. Дыра в заборе, в которой застрял украинский танк, все так же зияет. Но вот единственная в поселке школа в значительной степени изменилась. Узнал ее с трудом. Она больше не похожа на учебное заведение. Теперь это типичное строение на фронте – изрешеченное, со следами прямых попаданий, обшарпанное и неподлежащее восстановлению.

Дальше были абсолютно новые виды. Сюда не представлялась возможность попасть журналистам. С начала СВО здесь шли ожесточенные бои, но следили за ними не так пристально, как за тем, что творилось на южном фланге. Практически два года непрекращающихся боестолкновений превратили местность в марсианские пустоши. Кругом кратеры от упавших снарядов, заминированные поля, порыжевшая техника и неразорвавшиеся ракеты.

– Здесь у меня стояла подбитая «бэха», – рассказывал военнослужащий Первой славянской бригады с позывным Казбек. Он вез нас в едва освобожденную Авдеевку.

Подбитую технику бойцы эвакуируют. Нередки случаи минирования. Доставать приходится на свой страх и риск. То на «тээмку» наедешь, то еще что-то смертоносное лежало в земле и ждало своего часа.

У неподвижного танка встретили бойца.

– Забирать будете? – спросил Казбек.

– Да, вот сижу, жду своих. Будем эвакуировать.

С виду танк казался непригодным для продолжения своей службы. Впрочем, Казбек уверен, что восстановить или разобрать на запчасти его еще можно. В будущем пригодится. Службу свою еще сослужит.

Выехали на дорогу, окаймленную с обеих сторон мертвыми деревьями. Меж стволов виднеются брошенные окопы ВСУ. Отсюда открывается вид на Донецк. Первым бросается в глаза то, что когда-то было зданием донецкого аэропорта. Отсюда по нему можно было бить практически прямой наводкой. За ним – стволы шахт, силуэты жилых домов в Куйбышевском районе. При желании можно было и в центр города ударить. При виде такого пейзажа понимаешь в полной мере, что значила фраза «держать нож у горла Донецка».

Долго не задержались. Поехали дальше. Смотрю в окно и вижу снаружи в большом количестве противотанковые мины. Саперы собрали их в кучки.

– Украинцы больше всего боялись техники. Все поля усеяны минами. Живого места нет. Вот видишь шахту? Там пройти вообще нельзя, – рассказывал Казбек, когда мы ехали по знаменитой «Чебурашке» – позиции ВСУ на трассе, ведущей в Авдеевку.