Свобода

Трижды черт! На секунду прикрываю глаза. Только я могла в такое вляпаться. Даже не допустила возможности, что отряд Кейна и доктор Мартин полетят не в одно место. Идиотка! Теперь мне придется возвращаться в Штаб оппозиции, и оправдывать свои действия перед всеми. Сбежала, называется.

– Что вы здесь делаете? – осторожно спрашиваю у Кейна.

Кажется, он немного успокоился.

– Освобождаем Жнецов-новичков. Их привезли сюда пару дней назад из Лабораторий, где они прошли процедуру изменения. И теперь мы должны их забрать. Такое у нас задание.

– Но ведь это небезопасно, вас поймают! – начинаю частить я.

– Нет, не поймают. Почти все Жнецы сейчас в столице, чтобы проследить за порядком на чествовании победителей. Ладно, времени не так много. Пойдешь со мной. Свой поступок объяснишь потом.

– Ладно, – смиренно соглашаюсь я. – Что нужно делать?

– Найти троих новичков.

– Их всего трое? – помнится мне, как-то упоминалось, что в Лаборатории увезли четверых.

– Да, девушка не выжила. – без эмоций поясняет Кейн и бросает, собираясь надеть маску. – И постарайся держать себя в руках.

– О чем это ты? – непонимающе спрашиваю у него, тоже поднимая маску к лицу.

– Один из них воткнул нож тебе в живот. – Кейн приподнимает брови. – Проблем с этим не возникнет?

– Нет, никаких проблем. – произношу сквозь сжатые зубы.

Хотя сама в этом не уверена. Абсолютно не уверена.

7. Шесть недель

Ной

С трудом принимаю сидячее положение. Все мышцы затекли от долгого лежания в неудобной позе. Воспаленными глазами смотрю вокруг. Ничего нового, все та же камера, к которой я уже успел привыкнуть. Вокруг кромешная темнота, но зрение Жнеца помогает мне видеть довольно четко. С моего заточения прошло уже шесть недель. Две недели назад закончилось действие стимулятора. Неделю я сидел без еды, благо воды из-под крана могу пить сколько угодно. А восемь дней назад пришел Бишоп, привел одного из своих приспешников, и начались многочасовые пытки. Он сообщил, что ни один дрон не смог засечь меня в центре Спирали, а значит, никаких доказательств того, что я не связан с оппозицией нет. Ничего удивительного он мне не сказал, ведь я сам сделал так, чтобы не попасть в объективы их камер. Не знаю, почему до сих пор терплю ежедневные истязания и не рассказываю ту крупицу информации про оппозиционеров, которую знаю. Давно пора сдать доктора Мартин, ведь она – единственная цепочка, указывающая на оппозицию. Но я молчу. Не надо быть умником, чтобы знать, как только я заговорю, Бишоп не отстанет. Будет требовать еще и еще информацию, которой у меня нет. Главная проблема сейчас в том, что я ослаб. За две последние недели мне всего один раз приносили еду, а этого недостаточно. Измученное тело скоро не сможет терпеть ежедневные многочасовые пытки. Я либо сдамся и заговорю, либо умру. Жду не дождусь второго варианта, ведь я не такой дурак, чтобы надеяться, что меня выпустят отсюда живым. Да и Бишоп этого не допустит. После того, что он мне тут устроил, ни о какой работе на него не может быть и речи. Иногда, в очередной раз проваливаясь в забытье, думаю о том, что нужно было принимать предложение доктора Мартин. Оппозиция хотя бы против пыток и издевательств.

Со второй попытки получается встать на ноги и, держась за ноющие ребра, доковылять до раковины. Вдоволь напиваюсь ледяной воды, умываюсь, с трудом сдерживая болезненный стон. Болит буквально все тело. Даже лицо, по которому мне вчера досталось сильнее обычного. Медленно возвращаюсь обратно и сажусь на койку, поморщившись, приваливаюсь спиной к стене. Эта недолгая прогулка отняла у меня, кажется, последние силы. Закрываю глаза и надеюсь поскорее уснуть, но сон не приходит. По внутренним ощущениям понимаю, что очередной приспешник Бишопа должен уже быть здесь, но его почему-то до сих пор нет. Может в этот раз пожалует сам глава Жнецов, он любит эффектно появиться, скорее всего из-за этого и задержка.

Проходит еще около часа, я уже не верю своему счастью, неужели сегодня обойдется без пыток? Но, как говорят, мысли материальны. Похоже, своей радостью я все-таки притянул неприятности. Слышу противный лязг щита, закрывающего решетку, открываю глаза и, слегка прищурившись от ударившего по глазам света из коридора, смотрю в ту сторону. Это что-то новенькое. Зачем ему смотреть на меня сквозь решетку? Несколько секунд ничего не происходит, а потом скрипит засов, и почти сразу же нараспашку открывается дверь. На пороге стоит Жнец. Он в маске. Еще одно новшество. Жнецы не носят маски в Пирамиде. Он нерешительно замирает на пороге, а я, с трудом напрягая связки, говорю голосом, который сам не узнаю:

– Ты сегодня поздно.