Свобода!

Его сумели убедить,

Что «лучше бы не торопиться»,

«На севере врага не бить» –

И «всё само собой решится»,

Как в доброй сказке. Посему

Разгром Германии отложен.

А мы устроим кутерьму,

Царь будет до весны низложен,

Войну с успехом завершим

(Наш враг давно уже слабеет)

И монархистов усмирим.

Никто и пикнуть не посмеет.

А после можно продолжать

Пустые думские дебаты.

Пора, пора атаковать!» –

И вдаль взглянул подслеповато.

2

Помимо прочих важных дел,

Жучков устраивал обеды.

Раззявка, вдохновенно-смел,

Вёл с генералами «беседы».

Сперва – о тяготах войны:

«Отечество объяло пламя!

В такое время мы должны

Сплотиться для борьбы с врагами!» –

Отчаянно махал рукой,

Как будто нанося удары.

Казалось, за Раззявкой в бой

Пойдут бесстрашно земгусары.

«Объединились фронт и тыл.

А что же власть? Одно бессилье! –

И разговор переводил

К делам придворной камарильи

И пресловутых «тёмных» сил. –

Россия просто рухнет в пропасть!»

(Жучков порой о нём язвил:

«Язык работает, как лопасть!»)

Раззявка голосил в сердцах:

«Что им Отчизна и законы!

Народ же верит: во дворцах

Сидят немецкие шпионы!..»

Раззявка мчался напролом,

Но – странно – все ему внимали

И генералы за столом

Порой сочувственно кивали…

3

Февральским заревом объят,

Глухими слухами обложен,

Гранитный улей-Петроград

Гудел, умело растревожен.

Из всех манёвров в тупике

Царь выбрал сдачу без усилий,

Ведь, как на шахматной доске,

Его загнали, затравили.

Сам по себе подобный план

Успешным мог бы стать едва ли:

Беспечность, тупость и обман

Самодержавье доконали.

Пока топтались в стороне

Достигшие желанной цели,

Готовясь к яростной грызне

За министерские портфели,

Петросовет, грозя, теснил

Бывалых думцев с авансцены,

И первый же приказ явил

Слиянье глупости с изменой.

«Хватили лишнего. Зато, –

Жучков мазнул на хлеб зернистой

Икры, – теперь уже никто

Из генералов-монархистов

Не станет поднимать мятеж.

А после как-нибудь без шума

Мы залатаем эту брешь.

Ну, а сейчас – скорее в Думу!»

Состав Правительства узнав,

Жучков был явно озадачен:

«Да, кое-кто из думских глав

Вполне заслуженно назначен.

Им и почёт, и власть, и честь.

Пусть пишут новые законы.

Но как смогли сюда пролезть

Иные странные персоны?!

Какой-то новый тайный блок?

Я ничего о нём не знаю!..» –

И закулисных дел знаток

Домой вернулся, размышляя:

«Коль заговор – каких кругов?

Уж засекречен больно строго».

И подозрительный Жучков

Тогда почувствовал тревогу…

4

Сумев династию свалить,

Ликуя бурно, многословно,

Все поспешили заключить,

Что революция – бескровна.

От либеральной болтовни

Легко переходили к тостам.

Цилиндры разве что в те дни

От счастья не бросали в воздух.

Правительство взялось решать

Ряд государственных вопросов,

Но не сумело совладать

С толпой разнузданных матросов:

Они, от воли озверев,

Расстреливали адмиралов.

«Пора бы кончить этот блеф, –

Зевнув, Жучков сказал устало

Раззявке. – Блеф». Они вдвоём

Беседовали в кабинете.

Раззявка, словно под хмельком,

Автоматически ответил:

«Необходимо соблюдать

Основы принципа свободы…»

Жучков не смог себя сдержать:

«А не отдать ли власть народу?

Подумайте, в такие дни –

Вооружённые гулянья!

И хватит этой трескотни

Об Учредительном собранье.

Меня вдобавок удивил

Состав Правительства. Возможно,

Лишь перегруппировка сил

Случилась?..» Этот осторожный

Полувопрос-полунамёк

Ряззявка пропустил, мигая.

Жучков отметил: «Невдомёк.

Похоже, ничего не знает».

Раззявка в кресле утонул,

Как будто шар в бильярдной лузе,

Осоловел, почти уснул

В тумане западных иллюзий.

5

Деянье правящих тупиц –

Амнистия тюремной голи:

Воров, налётчиков, убийц

Решили выпустить на волю

И наводнили всю страну

«Птенцами Керенского». Эти

У всех пощупали мошну.

«Пажалте, барынька, браслетик!»

И вот один такой «птенец»

С безжалостной застывшей рожей,

Как воспалившийся рубец,

На припозднившихся прохожих

Из подворотни налетал,

Проворно в ход пускал удавку.

И как-то раз он повстречал

Домой спешившего Ряззявку.

Умело жертву задушил

И вмиг опорожнил карманы.

Вокруг, казалось, ни души…

Но вдруг раздался гогот пьяных

Шатающихся юнкеров:

«Ура! Да здравствует Россия!

Ура! Свобода! Бей жидов! –

Юнцы истошно голосили. –

Врагов свободы расстрелять!»

Когда же буря изъявлений

Восторга начала стихать,

Один из юнкеров, Арсений,

Уместно вспомнил про плезир,

Каким попойки завершали:

«А не поехать ли к Лизи?..»

Идею тут же поддержали.

А по пути, «Посторонись!»

Орущие в угаре винном,

Глубокой ночью ворвались

К аптекарю за кокаином.

6

Лизи вела приём «гостей»

С богемно-довоенным флёром,

Чаруя бликами страстей,

Игривым милым разговором.

Порою кто-то, захмелев,

Читал, кривляясь одиноко,

Стихи Бальмонта нараспев,

И Северянина, и Блока,

Чем непременно привлекал

К себе внимание эстета

Горжеточкина: тот впадал

В экстаз, поэзоэстафету

Подхватывал, с напором лез

Читать заливисто и громко

Экспромтнейшую из поэз

«Хочу упиться незнакомкой»:

«Я в этот ресторан пришёл

В вечернем тихом Амстердаме,

Чтоб видеть солнце, мёд и пчёл,

Чтоб гимны петь Прекрасной Даме.

Её боа из кризантэм

И перья страуса с вуалью

В моём мозгу слились совсем

С открывшейся лилово далью».

Изображал трагичный вид

И в кресло в грохотом валился:

«Погиб Бессонов! Блок молчит!

Граальский – так и вовсе… спился».

Рвались рыданья из груди

И оглашали лупанарий: