Свобода!

«Ах, беспросветно впереди!

Ужасен варвар-пролетарий!

Тупой, мужицкий, хамский класс!

Лизи, божественная жрица,

Позвольте странникам у вас

От беспощадных дней укрыться

И воспевать под звуки лир

В лучах сияющей лазури,

Как погибает дивный мир

Навеки в одичавшей буре».

Лизи любили посещать –

Под канонаду и сполохи

Томительно в себя вобрать

Губительный дурман эпохи.

А в дальней комнате, больна,

С отчаянно-безумным взором,

Металась мать её, без сна,

Терзаясь горем и позором.

Старушка много лет жила

В своём наследственном поместье.

Беспутной дочери дела –

«Невыносимое бесчестье!» –

Являлись – «О! какой скандал!» –

Причиной многолетней ссоры.

Но неожиданно настал

Конец семейному раздору.

Пока крикливый либерал

Блистал в павлиньем ореоле,

Мужик свободу осознал

Как необузданную волю.

Пороков тайное родство

Народу завсегда знакомо:

Расчётливое воровство

Тонуло в зареве погрома.

Бар избивали, волокли,

Вскипая яростью багровой.

Усадьбы повсеместно жгли

С безумным, исступлённым рёвом.

Каким-то чудом мать Лизи

Прознала о мужицкой сходке,

И в тот же день, сообразив,

Что неспокойно в околотке,

Она бежала, бросив дом.

А к вечеру из-за оврага

Явилась с красным петухом

Крестьян разбойная ватага.

Старушка, истово крестясь,

Помещицей и голью разом

В столицу к дочке подалась,

Да не по-барски – третьим классом.

Лизи приветствовала мать

Спокойно, даже отрешённо:

«Ты можешь здесь заночевать».

Та промолчала обречённо.

Вот так и доживала дни,

А умерла под зычный клёкот:

«Горят нездешние огни,

Доносится нездешний рокот!»

7

Россия третий год подряд

Для огнедышащей Европы

Гнала людей в солдатский ад –

В тифозно-вшивые окопы.

И стоило нарушить строй,

Наметить в дисциплине дыры –

Шальной базарною толпой

Рванули с фронта дезертиры.

По разбегавшимся частям

Лишь агитаторы сновали.

Солдаты верили речам

И депутатов выбирали.

«Довольно всякого снесли!

Долой буржуя-кровопийцу!» –

Митинговали, после шли

Брататься с немцем и австрийцем.

Под гомон дружной толкотни

Из кумача кроили флаги.

Лишь офицеры в эти дни

Не забывали о присяге…

Андрей оглох от звонких слов,

От политических сентенций

И проклинал большевиков:

«Предатели и пораженцы!

Войска становятся трухой!

Зато раздолье депутатам».

Сергей, качая головой,

Не уступая, спорил с братом:

«Пока была в России власть –

Была на фронте дисциплина.

Скажи мне: смута началась

От циммервальдского почина?

Кадеты – светлые умы! –

Всё о парламенте мечтали.

Общественность, а с ней и мы

Полиберальничать желали.

Солдат же проще рассудил:

«Свободу дали? Ну и славно! –

И враз на митинг повалил. –

Добро, я нынче не бесправный!»

Андрей, к чему самообман!

Вини приказ Петросовета

И министерский балаган.

Покуролесили кадеты».

Андрей, хотя и был упрям,

Признал разумность рассуждений.

Но ненависть к большевикам

Переросла в предубежденье…

8

Солдаты, воины, бойцы

Грузились дружно в эшелоны.

«Ну, побежали подлецы! –

Андрей метался исступлённо. –

Дай волю – расстрелял бы всех,

Кто в подстрекательстве замечен!»

И вот однажды, как на грех,

Нагрянул Вятский. В тот же вечер

Поведал, отирая пот,

При тусклом свете абажура:

«Готовится переворот…

Возможно… будет диктатура…»

Андрей вскочил: «Не может быть!

Да говори скорее, Митя!» –

«Ну-ну, умерь немного прыть.

Всё расскажу, не торопите».

И Вятский братьев посвятил

В детали плана выступленья

Корниловских мятежных сил.

Сергей отпрянул в изумленье:

«Корнилов к армии воззвал?

Да, он в диктаторы сгодится!

Как вспомню – бравый генерал

Арестовал Императрицу!..

Корнилов просто карьерист –

А карьеристу стыд неведом.

В политике такой артист

Легко своё меняет кредо». –

«Сергей! Как можно! Что за вздор!» –

Воскликнули Андрей и Вятский.

«У нас не армия – позор!» –

«Довольно вольницы солдатской!» –

«Пора восстановить закон:

Все подчинятся только силе!» –

«Ну кто способен, как не он,

Спасти от гибели Россию?!»

Сергей пытался возразить:

«Никчёмная перестановка!

Чтоб эту бурю усмирить,

Нужна не шашка, не винтовка..»

Так шла событий череда,

Являя призрачные цели.

Так расходились навсегда

Пути и судьбы офицеров.

Сжигая за собой мосты,

Иные спорили строптиво –

До резких слов, до хрипоты,

До окончательных разрывов…

9

Сплошной свинцовой полосой

Прошли корниловские тучи.

Метался Керенский лисой.

Повсюду в воздухе горючем

Торжественность красивых слов

Была как щелканье осечек

Под лозунги большевиков,

Окрепших, расправлявших плечи.

Сергей давно не уповал

На Бога, чудо и везенье

И лишь тревожно размышлял

О предстоящих потрясеньях:

«Настали «славные» деньки!

Всего полгода – боже правый! –

И развалили дураки

Боеспособную державу!

А ведь любой из них найдёт

Своим поступкам оправданье.

Ну вот: дремучий наш народ

Не понял их благих желаний.

Но власть не будут уступать…

И снова соберутся силы,

И под свои знамёна звать

Придёт очередной корнилов:

Спасать Россию!.. Не спасёт.

Из искры разгорелось пламя…

За кем теперь пойдёт народ?

За Лениным, большевиками?

А ведь остались лишь они».

Как сумрачная летаргия,

Тянулись тягостные дни.

Октябрь. Семнадцатый. Россия.

10

И в те же дни с одним послом

Жучков беседовал приватно.

«Россия – сумасшедший дом.

Нам есть довольный неприятно», –

Посол, вздыхая, рассуждал.

«Мятеж, конечно, был рискован,

Но всё-таки – какой провал!

А сам Корнилов арестован…» –