Свобода

Джойс уже три года состояла в законодательном собрании штата. Если бы она не начала перечислять Патти всех родственников и друзей, собирающихся в Мохонке, чтобы отдать дань уважения их браку, описывать нетерпение, с которым сестры и брат Патти ждали этих выходных, и свою признательность тем, кто летел к ним в буквальном смысле со всех концов страны, Патти, возможно, сделала бы все необходимое, чтобы добраться до отеля. Но, слушая мать, она вдруг ощутила странное умиротворение и уверенность. На Чикаго пролился мелкий дождь, из-за холстяных занавесок донесся приятный аромат остывающего бетона и озерной воды. С незнакомым ей ранее спокойствием Патти заглянула себе в душу и поняла, что никого не обидит и не огорчит, пропустив праздник. Все было уже почти готово. Она поняла, что почти свободна, осталось сделать только последний шаг – и этот шаг казался ужасным, но не в плохом смысле этого слова, если можно так выразиться.

Когда позвонил Ричард, она сидела у окна, вдыхая аромат дождя и наблюдая, как ветер треплет траву и кусты на крыше заброшенной фабрики.

– Я очень извиняюсь, – сказал он. – Буду через час.

– Не торопись. Уже поздно.

– Но праздник же будет завтра.

– Нет, Ричард, завтра будет ужин. Мне надо было быть там сегодня. К пяти часам.

– Черт. Серьезно?

– Ты правда забыл?

– Я как-то перепутал. Не выспался.

– Неважно. Уже можно не торопиться. Теперь я поеду домой.

И она поехала домой. Столкнула чемодан с лестницы, проковыляла следом на костылях, села в такси на Хэлстед-стрит, доехала на автобусе до Миннеаполиса и пересела на другой автобус, идущий до Хиббинга, где в лютеранской больнице умирал Джин Берглунд. Уолтер покраснел сильнее обычного. В провонявшем дымом тарантасе его отца, стоявшем у автобусной остановки, Патти обняла его за шею и с радостью выяснила, что он отлично целуется.

Глава 3. Свободные рынки стимулируют конкуренцию

Опасаясь, что на страницы могла вкрасться жалобная или даже обвиняющая нота, автор хочет поблагодарить Джойс и Рэя хотя бы за одно: они никогда не поощряли ее заняться Творчеством. Мучившее ее в детстве пренебрежение родителей теперь кажется Патти настоящим благословением, особенно когда она вспоминает о своих сестрах, которым сейчас за сорок: они в одиночестве живут в Нью-Йорке, потому что слишком эксцентричны и/или переполнены чувством собственной важности, чтобы создать семью; они по-прежнему принимают дотации от родителей и пытаются достигнуть творческого успеха, в неизбежности которого их когда-то убедили. Оказывается, лучше, когда тебя считают серой дурочкой, а не многообещающим вундеркиндом. Так можно гордиться наличием у себя хоть каких-то талантов, а не страдать из-за их малочисленности.

Огромным достоинством Уолтера было то, что он целиком и полностью был на стороне Патти. В свое время Элизе приходилось буквально по каплям выдавливать из себя необходимую Патти поддержку. Теперь же поддержка Уолтера (которая выражалась в том, что он открыто и прямо выражал враждебность к ее неприятелям – т. е. родственникам) хлынула долгожданной полноводной рекой. А поскольку во всем остальном он отличался абсолютной честностью, у него был неограниченный кредит доверия и он мог беспрепятственно нападать на семью Патти и поддерживать сомнительные планы по ее ниспровержению. Пусть Уолтер и не полностью воплощал мечты Патти об идеальном мужчине, но он был идеальным болельщиком, а в то время Патти нуждалась в этом куда больше, чем в романтике.

Теперь понятно, что Патти стоило бы подождать несколько лет, чтобы сделать карьеру, выстроить свою новую личность, не связанную со спортом, набраться опыта с мужчинами и вообще немного повзрослеть, прежде чем становиться матерью. Но, хотя с победами на баскетбольном поле было покончено, она больше чем когда-либо нуждалась в новых победах – в голове ее словно беспрестанно тикал секундомер, отсчитывающий время для атаки. И лучшим способом мгновенно оставить позади сестер и мать было выйти замуж за самого славного парня Миннесоты, поселиться в роскошном доме, какого в семье ни у кого не было, нарожать детей и стать такой матерью, какой никогда не была Джойс. Несмотря на то что Уолтер был признанным феминистом и членом программы контроля рождаемости, он безоговорочно принял этот план, поскольку Патти как раз полностью воплощала его мечты об идеальной женщине.