Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма

Представим себе общество, в котором все сделано «по справедливости», то есть по принципу «отнять и поделить» (копирайт Шарикова) – всем раздать всего поровну, потому как все люди рождены равными, все одинаково страдают от несправедливости и боли и т. д. Нулевой градиент богатства – это общество с нулевой энергетикой. Это общество, в котором бессмысленно созидать: все равно отнимут. Отчасти такими социалистическими обществами были все крестьянские общины древних аграрных империй – феодалы, помещики, мандарины отнимали у крестьян практически весь избыточный продукт, оставляя только необходимый для физического выживания минимум. Именно поэтому древние аграрные империи столь статичны технологически: к чему изобретать, внедрять, повышать производительность труда, если все равно все отберут? Общий же ход истории обеспечивался тогда конкурентной борьбой социальных верхушек, то есть разностью потенциалов между феодалом и подконтрольной ему крестьянской массой.

Тысячи лет крестьянский быт почти не менялся. Десятки, сотни поколений людей воевали со щитами, мечами и луками. А потом ход истории вдруг ускорился. Появилось огнестрельное оружие. После чего уже не сотни, а меньше двух десятков поколений провоевали дульнозарядными ружьями и прочими аркебузами, которые мы наблюдаем в музеях. А затем последовал еще один мощный виток ускорения...

Прошло всего семь лет после того, как на острове Святой Елены скончался один из величайших полководцев истории – Наполеон, а в России, в семье Толстых родился мальчик Лёвушка, которому судьбой было суждено написать величайшую эпопею про наполеоновские войны. Родившись через семь лет после смерти Бонапарта, Лев Толстой не дожил те же семь лет до социалистической революции 1917 года. Но его жизнь тем не менее «накоротко замкнула» между собой две эпохи – эпоху киверов, ботфортов, кремневых ружей, шпаг и дуэлей с эпохой пулеметов, подводных лодок, электростанций, атомного ядра и теории относительности. Все эти инновации появились на протяжении одной человеческой жизни...

По сравнению с тысячелетиями неспешного существования, когда поколение за поколением жили в практически не меняющемся мире, подобное ускорение, подобный слом привычных традиций, принципов жизни и ведения войны был самым настоящим шоком для цивилизации. Люди со своими тысячелетними установками уже не поспевали за развитием технологий.

Промышленная революция, лекарства, санитария и гигиена резко сократили смертность, увеличили численность населения, изменили его демографический баланс – города, как мощные пылесосы, стали всасывать в себя сельское население, ломая его тысячелетиями устоявшиеся привычки и обычаи. Ломая пасторальную мораль.

Мы сейчас живем внутри этого процесса, который начался примерно четыреста лет назад и закончится в течение ближайших ста. Мы живем в крутящемся, бурлящем мире. В котором недорастворенные бурые пятна дикости (Традиции, Деревни) смешиваются с голубым раствором новой морали постиндустриальных мегаполисов, образуя адскую, периодически взрывающуюся смесь.

...Капитализм стартовал в Англии на рубеже XV–XVI веков. Если в аграрных цивилизациях доля городского населения составляла примерно 10–15 %, то уже к середине XVIII века в Англии доля горожан выросла до трети. Городские фабрики и мануфактуры жадно поглощали избыточное сельское население. В цивилизованном мире начался бурный рост удельного (на душу населения) валового национального продукта, грамотности... Постепенно этот процесс, как огонь, перекинулся с Англии на Бельгию, Голландию и Францию, а за ними – и на всю остальную Европу. В 30-х годах XIX века пожар капитализма докатился до Австрии и США, к середине того же века – до Швеции, а к концу века поджег Россию.

Резкое это было время! После окончания эпохи наполеоновских войн и до пресловутого 1913 года в странах, охваченных Великим Переходом, в 7 раз выросла производительность труда, ВВП на душу населения подскочил втрое, число сельских жителей сократилось на две трети, а объем мировой торговли увеличился аж в 30 раз! Это сама Современность, пуская пар и грохоча железными ребордами, набирала ход...

«Зачем эта скорость сообщений? – пугался Гоголь, видя все ускоряющийся мир. – Что выиграло человечество через все эти железные и всякие дороги, что приобрело оно во всех родах своего развития?.. В России давно бы завелась вся эта дрянь сама собою – с такими удобствами, каких и в Европе нет, если бы только многие из нас позаботились прежде о деле внутреннем так, как следует».